Сагайдачный. Крымская неволя - [102]
И несмотря на все это, «Знамения времени» явились живым, остро прозвучавшим откликом на запросы эпохи, в них был поставлен целый ряд насущных проблем идейной жизни молодого поколения. В «Истории моего современника» В. Г. Короленко отмечал широчайшую популярность романа Мордовцева: «Роман имел в то время огромный успех. Его зачитывали, комментировали, разгадывали намеки, которые, наверное, оставались загадкой для самого автора... Слово, которое герои Мордовцева закутывали эзоповскими намеками и шарадами... было, конечно, «революция». Это оно стояло впереди, как туча, издали поблескивая своими молниями, на горизонте общества, вышедшего из крепостного строя и остановленного на пути к всестороннему раскрепощению...» >[Короленко В. Г. Собр. соч.: В 10 т. — М., 1954. — Т. 5. — С. 316— 317]
Популярности романа, особенно среди молодежи, не могло помешать противодействие царской цензуры. Возможно даже, что запрещение отдельного издания «Знамений времени», конфискация номеров журнала, где был опубликован роман впервые, изъятие их из общественных библиотек — все это лишь подогревало интерес к «крамольному» произведению. Роман Д. Мордовцева занимает место среди тех произведений, в которых с прогрессивных позиций изображены представители демократической разночинной интеллигенции шестидесятых годов. Закономерно М. Горький в статье «Разложение личности» (1909), уже в новых исторических условиях, столь же четко относит героя «Знамений времени» Стожарова, вместе с героями Чернышевского, Омулевского, Гаршина, к тому типу, который решительно противостоял консервативноохранительной, «антинигилистической» литературе: «...Мы увидим в этих книгах совершенно открытое, пылкое и сильное чувство ненависти к тому типу, который другая литературная группа пыталась очертить в образах Рахметова, Рябинина, Стожарова, Светлова и т. п.»
Публикация романа вызвала целую волну обсуждений, дискуссий. Характерно при этом, что выход в свет «Знамений времени» в 1900 г. после снятия цензурного запрета вновь вызвал горячую полемику между А. Богдановичем (статья «Воскресшая книга») и Н. Михайловским, критически оценивавшим роман.
Для многих произведений Д. Мордовцева характерен прием использования актуального политического события, своего рода политизации повествования. Такова, например, сцена казни в прологе «Знамений времени», прямо, до деталей, напоминающая о расправе с народником-революционером Каракозовым после неудачного покушения на Александра II. Обратившись к новому для себя жанру, Д. Мордовцев (после написания исторической драмы «Степан Малый» по мотивам своего же очерка о правителе Черногории, боровшемся против владычества турок под именем российского императора Петра III) работает над новой драмой, отразившей новое оживление т. н. «славянского вопроса» в конце 60х — начале 70х годов. В драме «Гавличек», впоследствии названной «Пражский погром 1848 г.», представлены — прямо или косвенно — Карел Гавличек-Боровский, чешский поэт и публицист, живший в 1843 — 1844 гг. в Москве, и другие деятели чешского возрождения, а также Герцен, Бакунин, Белинский. Эта драма вместе с двумя другими — «Степан Малый» и «Добровольцы» — составили книгу «Славянские драмы» (1877). Однако сборник был запрещен как имеющий «вредное влияние». В представлении министра внутренних дел подчеркивалось: «В трех драмах Д. Мордовцева обнаруживается страстное возбуждение к борьбе против тирании... притеснителей свободы мысли и печати, отягчающих народ непосильными податями и трудом, одним словом, — к борьбе против всякого проявления правительственной власти.
...Главными пропагандистами и деятелями политического народного движения являются студенты, к гражданской доблести которых автор относится с видимым сочувствием.
...В пьесах, написанных страстным поэтическим языком, выведены под весьма прозрачным замаскированием русские политические эмигранты — Герцен и Бакунин, — имена и мнение которых производят обаятельное впечатление на некоторых читателей» >[Добровольский Л. М. Запрещенная книга в России. 1825— 1904. Архивнобиблиографические разыскания. — М., 1962. — С. 124— 125]. Тираж запрещенной книги в количестве 1175 экземпляров был уничтожен.
Можно, к сожалению, сказать, что царская цензура относилась к работам Д. Мордовцева на протяжении многих лет с большим вниманием и пониманием подлинного их содержания, нежели многие их официальные критики на страницах печати, как это ни пародоксально.
На основе биографических данных близких автору людей создавался роман «Профессор Ратмиров» (разделы публиковались в «Книжках недели», 1889). По своему жанру — это прообраз «романизованных биографий», где речь идет об аресте героя накануне его свадьбы, о следствии, допросах, ссылке в Саратов, жизни ссыльного профессора и его окружении. Под прозрачными псевдонимами были выведены реальные исторические лица: Ратмиров — Костомаров, Елена Врубельская — Алина Крагельская, Лемиш — Кулиш, Змиевич — Юзефович, поэт и художник Опанас Тарасович Кравченко, «сосланный за Арал», — Шевченко, Николай Гаврилович — Чернышевский и т. д. Публикация романа была прекращена после вмешательства и возражений вдовы Костомарова
Предлагаем читателю ознакомиться с главным трудом русского писателя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905)◦– его грандиозной монографией «Исторические русские женщины». Д.Л.Мордовцев —◦мастер русской исторической прозы, в чьих произведениях удачно совмещались занимательность и достоверность. В этой книге мы впервые за последние 100 лет представляем в полном виде его семитомное сочинение «Русские исторические женщины». Перед вами предстанет галерея портретов замечательных русских женщин от времен «допетровской Руси» до конца XVIII века.Глубокое знание истории и талант писателя воскрешают интереснейших персонажей отечественной истории: княгиню Ольгу, Елену Глинскую, жен Ивана Грозного, Ирину и Ксению Годуновых, Марину Мнишек, Ксению Романову, Анну Монс и ее сестру Матрену Балк, невест Петра II Марью Меншикову и Екатерину Долгорукую и тех, кого можно назвать прообразами жен декабристов, Наталью Долгорукую и Екатерину Головкину, и еще многих других замечательных женщин, включая и царственных особ – Елизавету Петровну и ее сестру, герцогиню Голштинскую, Анну Иоанновну и Анну Леопольдовну.
Историческая беллетристика Даниила Лукича Мордовцева, написавшего десятки романов и повестей, была одной из самых читаемых в России XIX века. Не потерян интерес к ней и в наше время. В произведениях, составляющих настоящий сборник, отражено отношение автора к той трагедии, которая совершалась в отечественной истории начиная с XV века, в период объединения российских земель вокруг Москвы. Он ярко показывает, как власти предержащие, чтобы увеличить свои привилегии и удовлетворить личные амбиции, под предлогом борьбы за религиозное и политическое единомыслие сеяли в народе смуту, толкали его на раскол, духовное оскудение и братоубийственные войны.
Даниил Лукич Мордовцев (1830–1905) автор исторических романов «Двенадцатый год» (1879), Лже-Дмитрий» (1879), «Царь Петр и правительница Софья» (1885), "Царь и гетман" (1880), «Соловецкое сидение» (1880), «Господин Великий Новгород» (1882) и многих других.Герои предлагаемой исторической повести» Авантюристы» — известные политические и общественные деятели времен правления Екатерины II живут и действуют на фоне подлинных исторических событий. Все это делает книгу интересной и увлекательной для широких кругов современных читателей.
Даниил Лукич Мордовцев (1830-1905) — один из самых замечательных русских исторических романистов. Его книги пользовались огромной популярностью среди российских читателей до революции, однако к советскому читателю многие его произведения приходят только в последнее время. Роман «Замурованная царица» переносит читателя в Древний Египет (XIII-XII вв. до н. э.) и знакомят с одной из многих художественных версий гибели Лаодики — дочери троянского царя Приама и Гекубы. После падения Трои юная красавица-царевна была увезена в рабство и попала во дворец фараона Рамзеса III, где вскоре погибла, заколотая мечом убийцы.
Д. Л. Мордовцев, популярный в конце XIX — начале XX в. историк — беллетрист, оставил огромное литературное наследие. Собранные в этой книге романы принадлежат к лучшим произведениям писателя. Основная их идея — борьба двух Россий: допетровской страны, много потерявшей в течение «не одного столетия спячки, застоя…», и европеизированной империи, созданной волею великого царя. Хотя сюжеты романов знакомы читателю, автор обогащает наши представления интереснейшим материалом.«В том взрыве, который имел место в Кремле, сказалось „старое начало“, особенно опасное для всего пришлого, иноземного, „не своего“; сегодня „бояре“, а завтра, кто поручится? Завтра, быть может, „немцы“ станут предметом травли.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830—1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки. В этом томе представлены два произведения Мордовцева, из жизни Древнего Египта. Роман «Замурованная царица» посвящен времени царствования Рамзеса III. Против фараона зреет заговор, который возглавляет его супруга – царица Тиа.
Даниил Лукич Мордовцев – русский и украинский писатель, историк и публицист. Его сугубо исторические исследования имели у современников успех, сравнимый только с «Историей государства Российского» Н.М.Карамзина. Но история нам понятна тогда, когда мы можем понять чувства минувшего. Художественная проза Даниила Мордовцева исследует чувства и настроения ушедших эпох, она написана живым и образным языком, она экспрессивна и эмоциональна.В книгу вошли роман Д.Мордовцева о Петре 1 «Державный плотник», а также наиболее известные исторические повести писателя.
Очередной том библиотеки, посвященный Отечественной войне 1812 года, включает в себя роман «российского Вальтера Скотта» Д. Л. Мордовцева «Двенадцатый год» (в советское время издается впервые), а также воспоминания современников и уникальные исторические документы, отражающие сложные перипетии дипломатической борьбы эпохи наполеоновских войн.