Сагарис. Путь к трону - [36]

Позади хозяина виллы шла девушка. Клит время от времени бросал на неё тревожные взгляды, но спросить хозяина, кто она, не решался. Девушка была одета небогато, однако что-то подсказывало вилику, искушённому в житейских передрягах, что она не относится к числу гостей господина. Тем не менее девушка вела себя независимо, а когда она посмотрела на Клита, вилик невольно втянул голову в плечи — на него словно подуло морозным ветром.

«Кто это, новая рабыня? — лихорадочно соображал Клит. — Но почему тогда девушку не отвели в барак, где ей самое место?»

Загадка разрешилась просто и буднично. Повернувшись к вилику, хозяин небрежно бросил:

— Передашь ей дела, — и кивком головы указал на незнакомку, и тут же упредил вопрос, готовый сорваться с уст вилика: — Всё остаётся на своих местах, за исключением того, что теперь она вилик. Ты же станешь её помощником, введёшь в курс дела. Я ценю твои заслуги, поэтому, когда она заменит тебя полностью, я дам тебе свободу... скажем, за три тысячи денариев[68]. В эту сумму входит выкуп за всю твою семью. Своим верным служением мне ты этого достоин.

Вилик встал, словно поражённый громом. Он и его семья получат свободу! Клит готов был целовать ноги милостивому господину: всего лишь три тысячи серебряных монет — и он может отправляться на все четыре стороны!

За долгие годы в качестве управляющего поместьем Клит скопил гораздо большую сумму, и теперь денег ему и его семье хватит на долгую и безбедную жизнь. Жизнь свободного человека! Не об этом ли он мечтал долгими зимними вечерами, когда время не бежало, а истекало медленными тяжеловесными каплями? «О боги, как вы милостивы ко мне!» — мысленно возопил вилик.

Новым видиком поместья патриция стала Сагарис. Эта неожиданная метаморфоза произошла с подачи Валерия.

Путешествие из Таврики в Италию на грузовой корбите не прошло даром для девушки. Поначалу она пребывала в состоянии полной отрешённости от окружающего мира. Со стороны могло показаться, что она живой труп. Её голова была пуста, отчаяние, которое охватило воительницу, когда она попала в плен, превратилось в тупое равнодушие к своей дальнейшей судьбе, девушку ничто не радовало, даже вполне сносная еда, которую ей подавали благодаря строгому приказу Валерия. Ела Сагарис машинально, не ощущая вкуса пищи, и оживлялась лишь тогда, когда сердобольный келевст из вольноотпущенников, начальник гребцов, украдкой подливал ей в кувшин для воды доброго вина.

Вино пробуждало её к жизни, и уже на пятый день плавания Сагарис начала прислушиваться к незнакомой речи матросов. Она обладала удивительной способностью к овладению чужими языками. Когда впереди показалась Остия — римский порт и город, Сагарис уже понимала латынь и даже пыталась составлять целые фразы из прежде незнакомых слов; правда, шёпотом, потому как до конца путешествия она оставалась объектом пристального внимания экипажа корбиты, от которого нельзя было избавиться ни днём, ни ночью — как от комаров в камышах.

Не все матросы относились к ней благосклонно. Они уже знали, что рабыня, прикованная к мачте, амазонка, и это обстоятельство лишь подогревало к ней интерес. Некоторые жалели Сагарис — те, кому пришлось испить чашу рабства в полной мере и свою свободу они отрабатывали на длинных и тяжёлых вёслах корбиты, но большинству она казалась диковинным животным, коих немало было в императорских зверинцах.

Приближаться к ней на расстояние длины цепи матросы не решались после одного случая. Помощник келевста из сабинян[69], злобное, недалёкое существо, взял за моду дразнить пленницу — бросал в неё обгрызенные кости, будто она была собакой, когда Сагарис погружалась в сон, он тихо подкрадывался к девушке и обливал её холодной водой, а однажды он настолько осмелел, что попытался пнуть амазонку ногой.

Этот подлый поступок оказался его трагической ошибкой. Реакция девушки была молниеносной. Она схватила негодяя за ногу, подтянула к себе, и её сильные руки сомкнулись у него на горле. Хорошо, этот момент видел один из матросов. Он поднял крик, и вооружённая охрана корбиты с трудом вырвала обеспамятевшего помощника келевста из мёртвой хватки девушки. Оклемавшись, он преисполнился злобой и, схватив копьё, хотел с нею расправиться. Но тут на шум вышел из каюты кормчего Валерий и остановил озверевшего помощника келевста. А когда ему объяснили, как обстояло дело, он приказал негодяя выпороть — в назидание другим. Как тот посмел поднять руку на господское добро?! Никто даже не пытался вступиться за сабинянина: он был чересчур жесток, и матросы терпеть его не могли. К тому же корбита была не наёмным судном, а принадлежала лично Валерию. Перечить хозяину — себе дороже...

По прибытии в порт Сагарис расковали и со всеми предосторожностями проводили на небольшую виллу Валерия. Собственно говоря, это была даже не вилла, а контора, главное здание целого складского комплекса, где хранились товары купца и где он совершал разнообразные торговые сделки. Там ей выделили вполне уютную комнатку и приставили старую служанку, по всем признакам — ведьму. Что и неудивительно — она была самниткой, а самниты в Риме всегда считались связанными с нечистой силой. Наверное, потому, что они не раз бивали хвалёные римские легионы.