Сага об угре - [22]

— Запросто.

— Но ты должен плыть точно поперек течения, не поддаваясь ему. Если тебе удастся переплыть прямо, не дав течению унести тебя, получишь десять крон.

Я разделся и вошел в воду. Она была холодная и грязная; я заколебался.

— Вот туда, — указал рукой папа. — Напрямую через реку, от этого дерева до камня на другой стороне.

Я зашел глубже в воду и поплыл, и первые метра два все шло хорошо. Я высоко держал голову, ориентируясь на камень на другом берегу. Цель не казалась недостижимой. Но потом я выплыл на середину реки, где течение приобретало силу, и оно подхватило меня, как рука смахивает крошки со стола. Вода потащила меня прочь, я окунулся с головой, хлебнул воды и закашлялся, прежде чем мне удалось повернуться в нужном направлении. На несколько секунд я неподвижно замер посреди реки, словно лодка на якоре, хотя на самом деле остервенело греб против течения. Внезапно я почувствовал, как течение подхватило и понесло меня, так что я изо всех сил кинулся к суше на другой стороне. Выбравшись из воды на дрожащих ногах, я увидел, что нахожусь на четыре-пять метров ниже камня.

Стоя на другом берегу, папа смеялся и показывал пальцем.

— У тебя есть еще одна попытка. Ты же должен вернуться обратно.

— А ты не можешь забрать меня на лодке? — крикнул я ему.

— Нет-нет. Давай. Прямо поперек реки.

Я подошел к камню, отряхнул мышцы от молочной кислоты и снова вошел в воду. На этот раз я сразу повернул против течения и поплыл изо всех сил; с разгона мне удалось проплыть несколько метров наискосок против течения. Какие-то мгновения я находился даже выше ивы на другом берегу, но тут река поняла, что происходит, и, заключив меня в свои мощные объятия, повлекла вниз по течению. Мне все же удалось добраться до берега, где я зацепился за ветку и выкарабкался на сушу, всего на метр ниже ивы.

— Близко; я и не думал, что у тебя получится, — сказал папа и повернулся, чтобы принести рыболовные снасти.

Я остался стоять, обсыхая в последних лучах солнца. Когда он вернулся, я оделся, и мы молча прошли вдоль реки к узкой косе, где стали ловить рыбу удочками в ожидании, когда придет время ставить перемёты. Я поймал маленького окуня, который так неудачно заглотил крючок, что нам пришлось свернуть ему шею, и папа предложил использовать его в качестве наживки. Когда солнце начало гаснуть, над нашими головами быстро и бесшумно пронеслась летучая мышь.

— Пора, — сказал папа.

Десяти крон я, конечно же, не увидел как своих ушей.

Люди, промышляющие угря

Вдоль бухты Ханё на восточном побережье Сконе своеобразный приморский ландшафт. Протяженностью в сорок километров, он простирается от Стенсхувуда на юге до Охуса на севере. Именно это место и называют угрёвым побережьем.

Местность довольно красивая, но не пасторальная и не как с картинки. Прекрасная, но немного неприступная природа. Мягко скругленная морская бухта, окруженная венком редкого сосняка. За лесом, невидимый с дороги, тянется, словно выцветшая полоса ткани, длинный и узкий пляж, покрытый почти белым песком. Море здесь мелкое, а вода синяя.

На берегу через равные промежутки высятся большие толстые столбы. Группками по семь-восемь штук. Они напоминают телеграфные столбы без проводов, расставленные без всякого продуманного плана. Эти столбы использовались для того, чтобы сушить на них рыболовные снасти, и там, где они возвышаются на горизонте, можно, вероятнее всего, обнаружить рядом маленький домик. Обычно это старый дом из кирпича или камня, с соломенной крышей, нередко наполовину ушедший в песок, с дверью, выходящей на море. Эти домики называются рыбацкими хижинами. В них и ночевали рыбаки, промышляющие угря.

Самые старинные рыбацкие хижины построены еще в XVIII веке. На сорокакилометровом отрезке побережья их когда-то было более сотни, и полсотни стоят до сих пор. Называются они по именам рыбаков, которые ими когда-то пользовались, или же по легендам и преданиям, сюжеты которых, как говорят, в них разыгрывались. Например, хижина братьев, хижина Йеппе, хижина Нильса, ганзейская хижина, хижина близнецов, королевская хижина, хижина контрабандистов, хижина «Кофе с водочкой» и хижина сквернослова. Некоторые хижины давно заброшены, другие переделаны в летние дачи, но многие до сих пор используются по назначению. Возле этих домишек можно найти другую категорию людей, которые, помимо исследователей, во все времена ближе всего подбирались к угрю. Это те, кто занимался ловлей угря.

Сейчас на шведском угрёвом побережье осталось не так много рыбаков, и их количество неуклонно уменьшается, однако именно их присутствие и их занятия наложили отпечаток на эти места. Ловля угря столетиями отражалась в культуре, традициях и языке. Почти все знают по именам старых рыбаков. Почти все хоть раз бывали на Олайилле — особом празднике, который в темные августовские и первые осенние ночи целиком посвящен угрю. Здесь угорь, связанные с ним традиции и знания о нем стали неотъемлемой частью местного самосознания.

Так все и продолжалось — по крайней мере со Средних веков. Рыболовство на угрёвом побережье регулируется специальными правами на рыбный промысел — так называемыми угрёвыми тягами. Слово «тяга» происходит от глагола «тянуть» и указывает на рыболовный метод, который здесь традиционно применяли. Это очень древняя система, уходящая корнями в феодальную, додемократическую эпоху, — в наши дни она сохранилась только здесь, на шведском угрёвом побережье. Она напоминает о тех временах, когда провинция Сконе еще принадлежала Дании, — самый старинный письменный источник на эту тему датируется 1511 годом. В нем рассказывается, что некий Йенс Хольгерсен Ульфстанд из Глиммингехюса купил у архиепископа две тяги. Права на ловлю угря были весьма привлекательны — в первую очередь потому, что угря в море было много, а его повсюду употребляли в пищу. Когда Сконе в 1658 году отошла Швеции, шведский король взял себе права на ловлю угря и распределил их среди дворянства и духовенства в обмен на лояльность. Дворяне и духовенство, со своей стороны, могли с выгодой сдавать в аренду права на рыбную ловлю рыбакам и мелким крестьянам. Таким образом, угорь стал инструментом власти.