Сага о Торстейне сыне Викинга - [7]

В это же самое время сыновья конунга подошли ко дворцу и стали под его стенами. Тогда Торир подбежал к Олаву и ударил его посредине копьём, так что проткнул насквозь. Затем он убежал прочь, и его не смогли поймать. Они бушевали из-за смерти Олава, а Торир шёл, пока не встретился со своими братьями.

Тогда Торстейн спросил:

— Почему на твоём копье кровь, родич?

— Я не знаю, — ответил Торир, — разве что Олав поцарапался об остриё.

— Ты, наверное, говоришь о его смерти, — сказал Торстейн.

— Возможно, — сказал Торир, — хотя Ёкуль такой умелец во всём, тем не менее, он не сможет исцелить Олава, своего брата.

— Плохо ты сейчас сделал, — говорит Торстейн, — потому что я знаю, что моему отцу это не понравится.

Когда они пришли домой, ярл Викинг стоял снаружи и был очень молчалив. Он сказал:

— Случилось так, как я ожидал от тебя, Торир, что ты будешь самым неудачливым человеком из всех моих сыновей. Мне кажется, ты сейчас показал это, став убийцей сына самого конунга.

— Отец, сейчас нужно помочь твоему сыну, даже если с ним случилось несчастье. У тебя достаточно уловок для этого. Мне кажется, ты уже показал это, когда знал наперёд об убийстве Олава, а никто не говорил тебе об этом.

Викинг сказал:

— Я не нарушу мои клятвы ради жизни Торира, потому что мы с конунгом Ньёрви оба поклялись в том, что будем верны и преданы друг другу как тайно, так и открыто. Он во всех отношениях придерживался этого. Теперь я не хочу быть в этом хуже него, начав с ним войну, ибо было время, когда конунг Ньёрви был мне не менее дорог, чем мои сыновья. Также не нужно говорить о том, что я не оказываю Ториру никакой помощи. Он должен убраться прочь и никогда не попадаться мне на глаза.

Торстейн сказал:

— Почему тогда не всем нам, братьям, уехать прочь, ибо мы не расстанемся с Ториром? Также у нас обоих будет одна судьба.

— Сам решай, родич, — сказал ярл, — но велика, как мне кажется, неудача Торира, если он привёл к тому, что я потерял всех моих сыновей и вместе с тем дружбу конунга, который лучший во всех отношениях, и вместе с тем лишусь жизни, хоть она мало чего стоит. Но одно радует меня, что никому не суждено видеть тебя у своих ног мёртвым, однако ты будешь в отчаянном положении, и всем этим ты будешь обязан Ториру, и всё же у него будет кое-какая потеря из-за его мужества. Вот здесь меч, родич Торстейн, который я хочу дать тебе, который называется Ангрвадиль, и который всегда приносит победу. Его мой отец забрал у мёртвого Бьёрна Синезубого. Больше у меня нет оружия, такого же превосходного, кроме древнего копья, которое я взял у Харека Железный Череп, и я знаю, что оно никому в оружие не годится. Если ты сейчас хочешь уйти, родич Торстейн, тогда я предлагаю тебе отправиться к тому озеру, которое называется Вэнир. Там в сарае, который принадлежит мне, должна стоять одна лодка. Плыви в ней на островок, расположенный на этом озере. На нём должна быть хижина, а также пища и одежда, которых вам хватит на двенадцать месяцев. Хорошо спрячьте лодку, потому что поблизости там больше нет кораблей.

Потом отец и сыновья расстались. У всех них была хорошая одежда и вооружение, которые их отец дал им, прежде чем это случилось. Торстейн и его братья шли, пока не нашли лодку, поплыли на островок и нашли хижину. В ней было достаточно всего, что могло понадобиться, и они остались там.

11. Об Огаутане и Ёкуле

Теперь надо поведать о том, что Ёкуль с братьями рассказали своему отце об убийстве Олава.

— Не остаётся ничего иного, — сказал Ёкуль, — как собрать людей, пойти к Викингу и сжечь в доме его и всех его сыновей, хотя и вряд ли Олав будет полностью отомщён.

Ньёрви сказал:

— Я вовсе запрещаю наносить какой-либо вред Викингу. Я знаю, что не от его решения зависела жизнь моего сына. Здесь все невиновны, кроме Торира. А мы с Викингом поклялись в побратимстве. Он берёг это наилучшим образом. Вот и я не стану начинать войну против него. Мне кажется, Олаву не станет лучше, даже если Торир будет убит и так увеличится горе Викинга.

Так Ёкуль не получил от своего отца никакой поддержки. Олав был погребён по древнему обычаю. Тогда Ёкуль завёл себе свиту. Конунг Ньёрви начал сильно стариться, так что Ёкуль большей частью оборонял страну.

Однажды перед Ньёрви предстало двое людей, и оба были в синих плащах. Они поздоровались с конунгом. Конунг спросил, как их зовут. Один назвался Гаутаном, а другой — Огаутаном. Они попросились перезимовать у конунга.

Конунг сказал:

— Вы мне не нравитесь. Я не приму вас.

Ёкуль сказал:

— Обладаете ли вы каким-нибудь умением?

Огаутан сказал:

— Это безделица, но всё же мы знаем больше, чем нам говорят.

— Тогда мне кажется разумным, — сказал Ёкуль, — чтобы вы вошли в мою свиту, оставайтесь у меня.

Так они и сделали. Ёкуль хорошо их устроил.

В палатах конунга стало известно, что Викинг прогнал своих сыновей прочь. Ёкуль не захотел в это верить и со множеством людей пошёл к Викингу. Викинг спросил, что он хочет. Ёкуль спросил, что он знает о злодее Торире. Викинг сказал, что прогнал их прочь и их здесь нет. Ёкуль попросил разрешения обыскать комнаты. Викинг выразил готовность к этому, но сказал, что конунг не мог подумать, будто он предаст его. Они обыскали дом и никого не нашли, как и ожидалось, и с тем вернулись домой. Ёкулю очень не понравилось, что он ничего не узнал об этих братьях.