Сага о Щупсах - [40]

— Был, но теперь свободен. Слава богу.

— Стерва?

— Можно сказать и так. Она… неважно, впрочем. Будем считать, что жить с ней было кошмарно.

— Мой муж тоже был животное. Ужасно со мной обращался. Меня, кстати, зовут Элси, а вас?

— Берт. Вы в этой гостинице остановились?

— Летом я сдаю дом и живу в гостинице.

Возникла пауза. Элси оглядела бар. Никого, кроме них, здесь не было.

— Если подниметесь ко мне в номер, я вам покажу, что эта сволочь со мной творила. — Она распахнула ворот блузки, и Хорэсу открылась крупная грудь.

— Какой этаж? — спросил он.

— Я на самом верху, в глубине.

— Тогда пойдемте ко мне. Всего на один этаж поднимемся, и вид лучше. И у меня есть еще одна бутылка.

В лифте Элси, к удивлению Хорэса, прижалась к нему, хотя рядом никого не было. Они вошли в номер, и Хорэс удивился еще сильнее: она заперла дверь на замок. А через секунду уже стащила блузку и расстегнула лифчик. Он вытаращился на нее и потянулся за «Гленморанджи». Элси остановила его.

— Это все после, — сказала она.

Он сел на кровать. Виски уже действовал.

— В каком смысле «после»? — проговорил он. — После чего?

— После того, чего мы оба так хотим. Ты же не думаешь, будто я не понимаю, как это действует — если каждый день глазеть в бинокль на полуголых девушек и пускать слюни? Да-да, не у тебя одного тут бинокль. Я проследила за тобой, когда ты купил свой, и завела себе еще мощнее.

Она рассмеялась.

— А откуда ты подглядывала? Я тебя не видел.

— Естественно. Смотри, видишь вон тот красный зонтик? Я в нем прорезала дырку и каждый день смотрела в нее, а ноги прикрывала полотенцем — чтоб не обгореть.

Хорэс уставился на нее еще пристальнее. Она лежала на постели в одних трусиках.

— Почему ты выбрала меня? — спросил он.

Она улыбнулась:

— Потому что ты — сама невинность, мой дорогой. Потому что ты — очень английская невинность, да еще и застенчив. Я уверена в одном: ты меня не обидишь. Хватит с меня садизма. А теперь давай-ка раздевайся, займемся любовью.

Хорэс отправился в ванную, наскоро принял душ и выбрался оттуда свежим и розовым. Они стиснули друг друга в объятиях, Элси нежно взяла его за мошонку, и Хорэса настиг первый за много лет достославный оргазм. Он скатился с Элси и тут же понял, что влюбился. Когда они спустились к роскошному обеду, он почувствовал себя еще счастливее от одной мысли, что теперь познал страстную любовь и что номер Элси — совсем рядом.

Глава 39

В Щупс-холле Эсмонд тоже был весьма счастлив — и занят обеспечением дальнейшего продолжения этого счастья. Вся его предыдущая жизнь блекла по сравнению с настоящей. У него в голове не укладывалось, как он мог быть той скучной тенью, что не знала ничего лучше, нежели таиться по углам да подражать этому слабаку-папаше, банковскому управляющему.

Правда, его по-прежнему смущала необходимость женитьбы на тете Белинде. Он совсем не был уверен, что желает этого; более того, никак не мог взять в толк, зачем это и как вообще возможно.

Хоть Белинда и утверждала, что развелась с дядей Альбертом, Эсмонд был уверен, что они все еще женаты. Да и была она гораздо старше его — ближе к сорока или даже аж сорок, — а он всегда думал, что женится на сверстнице, а не на женщине, которая ему в матери годится.

Белинда сказала, что их поженят в маленькой часовне у розария. Эсмонд заходил туда несколько раз — часовня оказалась вполне милой, с тремя витражами над алтарем, очень неплохое место для женитьбы. Но вот могила внутри его несколько смущала. Она была длиннее тех, что ему доводилось видеть в церквах, и надгробие с одного конца просело на несколько дюймов. Странное дело, но в Щупс-холле все такое… И тем не менее Белинда и дядя Альберт по-прежнему женаты. Если б они развелись, мать точно бы рассказала, в этом Эсмонд не сомневался.

А раз они женаты, Белинда замышляет двубрачие — а это преступление. Эсмонда посвятил в это знание отец, когда несколько лет назад разгадывал кроссворд в «Таймс». Он попробовал вписать слово «бигамия» — оказалось коротковато, а «двоеженство» — слишком длинно. Двубрачие подошло.

— А что такое «двабрачие», пап?

— Пишется «дву-», а не «два-», мой мальчик, и если б оно не было преступлением, я бы давно так жил — лишь бы смыться от… Ладно, неважно. Иди займись чем-нибудь. Жизнь с твоей матерью и так тяжела, не хватало мне еще, чтоб ты тут ошивался.

С другой стороны, Эсмонду совсем не хотелось домой. Ему нравилось в Щупс-холле — и жить, и работать на тысячах акров земель вокруг. Он чувствовал себя властелином угодий, как ему, Джо Щупсу, и полагалось. Он не сомневался ни на секунду, что новое имя таит в себе уйму преимуществ, но все не мог понять, каких именно. И разумеется, надо сделать все для того, чтобы ни Белинда, ни эта старая карга Мёртл не помешали его планам.

Но главное — он не желал возвращаться в Кройдон, и уж тем более — в Эссексфорд, к удушающей материной слезливости и злобному психу-отцу.

Валяясь на боку у поросячьей кормушки, Эсмонд вновь и вновь обращался мыслями к бигамии. Если Джо Щупс женится на Белинде, может он засадить ее в тюрьму за двоемужие? А если еще крепче задуматься — и за похищение его самого? Он, в конце концов, не просил его привозить на эти пустоши. Он был совершенно пьян — да попросту без сознания.