Сага о Рорке - [132]

В Хольмгард пленного Куяву везли на телеге, связанного по рукам и ногам. Дружинники Хельгера насильно вливали ему в рот смесь из меда и сухарей, ибо пленник отказывался есть. Однажды Куява попытался разбить себе голову об телегу, но его скрутили так, что он даже не мог пошевелиться. Лишь слезы бессилия текли у молодого дружинника из глаз, что вызывало смех и издевки норманнов.

Рорк, предупрежденный гонцом, встречал рать Хельгера у въезда в город. Не доехав до князя шагов тридцать, Хельгер велел принести найденного в городе младенца, а как младенца принесли, взял его на руки и поднял над головой под крики воинов, рев рогов и стук мечей о щиты. Младенец, напуганный шумом, запищал, и Хельгер передал его ехавшему одесную Энгельбректу, который тут же завернул дитя в лисью шубу.

– Где она? – спросил Рорк, когда старый ярл подъехал ближе.

– Мы не нашли ее. Ее нет ни среди живых, ни среди мертвых.

– Лжешь! – лицо Рорка исказилось.

– Клянусь асами и светоносным Асгардом! – отвечал Хельгер, приложив к сердцу руку. – Куява ее где-то спрятал.

– А мальчик, которого ты привез?

Хельгер зашептал на ухо Рорку. Лицо князя начало проясняться.

– Хорошо, – сказал он, – ты верно придумал.

– Теперь нам не стоит опасаться сына Боживоя, – сказал Хельгер, – Куява только помог нам.

– Ты схватил его? Где он?

– Здесь, в обозе. Его следует судить.

– Мне не за что его судить. Почему ты до сих пор не привел его ко мне? Пусть его приведут!

Хельгер пожал плечами, но спорить не стал. Опять князь все делал неверно. Мятежника должно судить и наказать – таков закон. Однако кто убедит Рорка в этом? Видимо, молодой князь взял за правило прощать своих врагов. Не привело бы такое милосердие к большой беде…

Через несколько минут привели Куяву. Некоторое время Рорк и его непримиримый враг смотрели друг на друга: князь – с печалью, Куява – с ненавистью. Потом Рорк, словно очнувшись, шагнул к пленнику и перерезал ремни у него на запястьях.

– Мои ярлы требуют судить тебя, Куява, – сказал он. – Для тебя как для мятежника суд вынесет только один приговор: смерть. Я же предлагаю тебе поле. Пусть боги рассудят, кто из нас прав. Убьешь меня, и уйдешь с миром. Проиграешь бой, то хотя бы умрешь с честью, как воин.

– Думаешь, я боюсь тебя? – Куява выпрямился, подбоченился. – Нет, я буду биться с тобой. Насмерть.

– Куява, а ведь в монастыре ты клялся не враждовать со мной, помнишь? – с горечью в голосе спросил Рорк.

– С той поры все изменилось. Мы любим одну женщину. А она… она…

– Что она? Меня любит? – Рорк невольно шагнул к дружиннику, протянул меч к нему в руку, будто обнять хотел. – Ты это хотел сказать? Ну говори, не мешкай!

– Ничего-то ты не узнаешь. Убей меня, и будь проклят.

– Она меня любит, – сказал Рорк.

Куява молчал, только ненависть в его глазах стала еще заметнее. Он просто резал взглядом Рорка. И сын Рутгера понял, что примирения быть не может.

– Один раз ты поклялся меня убить, – сказал он Куяве. – Я простил тебя, но тоже дал клятву покончить с тобой, если ты вторично будешь искать мне зла. Ныне я исполню свою клятву. Дайте ему меч!

Варяги окружили поединщиков кругом в два десятка саженей, один из дружинников Хельгера бросил на снег перед Куявой свой меч. Бывший дружинник поднял его. Потом ему подали щит. Рорк не стал брать щита. По варяжским рядам прошел шепот, но все поняли князя – Рорк из благородства давал фору своему противнику.

Куява первым пошел в атаку. Мечи лязгнули, встретившись, и Рорк легко отбил удар. Закрываясь щитом, Куява повторил атаку. И снова Рорк без труда ушел от удара, а после спросил:

– Где она?

Куява не ответил. С шумом выдохнув воздух, он бросился на князя, занеся над головой меч. Рорк увернулся. Варяги недоуменно шептались: князь не нанес еще ни одного удара. То ли жалел Куяву, то ли собирался покончить с ним позже, вначале опозорив врага. Куява наносил рубящие удары тяжелым мечом, но ни один из них даже не заставил Рорка поволноваться. Он лишь уворачивался от вражеского меча и повторял:

– Где она?

– Пес! – прохрипел Куява, у которого уже сбилось дыхание. – Получи, проклятый!

Страшная игра продолжалась. Куява наносил удары, а Рорк шутя их отбивал или чаще просто уворачивался от них, словно опытный и искушенный мастер, занимающийся с начинающим учеником. Отбивал, уворачивался, следил за соперником внимательно, но сам не атаковал. Хельгер хмурился, кусал ус, прочие воины тоже качали головами, не понимая, чего ждет князь. Стая воронья заклубилась в небе над местом поединка, оглашая окрестности громким, зловещим карканьем.

– Чего ты тянешь? – задыхаясь, выдавил Куява. – Братьев убивать тебе не впервой…

– Где она? – Рорк отбил новый удар и так толкнул Куяву острием меча в центр щита, что дружинник не удержался и упал в снег к ликованию варягов. – Куява, не молчи. Спроси себя, хочу ли я зла Яничке!

– Ничего… ничего я не… скажу, – Куява поднялся, хватая ртом воздух. – Продолжим лучше.

– Отдохни, – Рорк опустил меч.

– Милосердный князь! – Куява засмеялся хрипло и страшно. – Великодушный князь! Все равно ничего не скажу. Бей, твоя победа!

Он бросился вперед с неожиданной быстротой: то ли его усталость и тяжелое дыхание были притворством, уловкой, то ли решил Куява одним ударом закончить бой, но меч его едва не угодил Рорку в плечо. Сын Рутгера среагировал невольно, но сокрушительно: арабский клинок вошел под ребра несчастного дружинника. Колени Куявы подломились, и он осел в грязный утоптанный снег. Красная пена запузырилась на его губах, разбрызгалась в крике боли и удивления.