Сага о Хродвальде - [6]

А начиналось и правда хорошо. Драккар вышел к месту, где в холодное море вливалась огромная река, неся свои теплые воды откуда-то изнутри материка. Почти полдня они плыли вдоль берега реки, на которых пытливый взгляд опытных охотников находил следы людей — рыбацкие затоны, грубые причалы, просеки в лесу. Даже вытащенные на берег рыбацкие лодки. Люди, мелькавшие на берегу, иногда махали руками драккару, ничуть не боясь его хищных обводов. Нарви радостно махал им в ответ. Река была такой большой, что северяне даже думали что это морской залив. И только вкус пресной воды за бортом, убедил их в том что это действительно река. И никаких смотровых вышек с сигнальными дымами. Их тут не ждали. Их тут не знали. Пока еще, нет.

Они высадились под вечер, в удобной бухточке, где поросшая лесом коса закрывала драккар со стороны реки, и просека в лесу уводила в глубину материка от деревянного причала и сетей, безбоязненно оставленных сушиться без присмотра. Оставили троих охранять драккар, предусмотрительно отведенный от берега, чтобы его нельзя было захватить внезапным налетом. Остальные тридцать, в полном облачении, и в испытанном порядке — легкие на ногу лучники, тройками впереди и в ста шагах справа и слева от основного отряда — тихим шагом углубились в яркую зелень южного леса. Отряду ярла понадобилось меньше десятка минут, чтобы дойти до городка. По крайней мере, по меркам северян скопище в четыре десятка домов было вполне себе маленьким городом. Впрочем, для юга это могло оказаться и большой деревней.

Обескуражило отсутствие стен. Разбились на десятки, которые повели Хродвальд, Кленг и Атли. Зашли с трёх сторон. Прошли через поля, и начали врываться в дома. Растерянные мужчины. Паника. Женщины, укрывающие собой детей. Удивило почти полное отсутствие в селении оружия. Неуклюжие попытки отбиться вилами или косами вызывали лишь смех у воинов ярла. Всё как в старые добрые времена. Если бы не мертвяки. Не те, которых наделали северяне. Другие, которые были в деревне до них. Не то чтобы северяне не видели мертвых. К подобному они привыкли с детства. Но эти мертвые — двигались. Пололи грядки. Выгребали навоз. Не обращали внимание на то, что творилось вокруг. Замотанные в тряпки, они сначала были приняты северянами за местных рабов, просто сильно забитых. Безропотно принимали удары топоров и затихали, если им раскроить череп или отрубить голову.

Это было действительно странно.

Единственный достойный упоминания бой за всё нападение — мальчуган с черной татуировкой на лбу успел крикнуть мертвяку короткую фразу, прежде чем пацана приложили по морде. Пацан упал, а вот мертвяк, до этого медленно и монотонно рубивший толстый лежащий на земле ствол дерева, видимо на дрова, поднял топор и пошёл на ближайшего воина. Опытный воин, уверенно отбил щитом неуклюжий, но неожиданно сильный удар топора, и выпустил нападавшему кишки. Выпустил, и приготовился добить, ожидая, когда враг взвоет от боли и упадёт на землю. И так бы и было, если бы это был живой человек. У мертвяка кишки тоже вывалились, но падать он не торопился. Мертвяк схватил растерявшегося северянина и рванул к себе с такой силой, что прочная кожаная бронь на груди воина разорвалась. Вот тогда Хродвальд первый раз услышал, как кричит от страха сын севера. Он кинулся на этот крик, готовый к чему угодно, но когда добежал до места, всё было уже кончено. Мертвяк лежал с раскроенным черепом, рядом стоял Клёнг. Топор в его руках слегка подрагивал.

— Старухе не понравился вкус этой крови — хмуро произнёс Кленг, увидев ярла.

Местные говорили на едва понятном языке, но если не хватало слов, то всегда можно было добавить пинками и зуботычинами. ЭТот язык понимают все. Ну, и пара разрезов ножом в особо нежных местах на теле, когда попадались особенно непонятные места в разговоре. В конце концов, посмотрев как Атли режет горло их дочерям, те кто остались в живых из взрослых, наконец проявили сообразительность, и показали где они прячут монеты. Дорогая посуда, украшения — попадалось даже серебро — наполнили немаленький бочонок. Эта деревня уже принесла молодому ярлу новый драккар. Северяне грабили дома меньше часа, но не потому что торопились, или было мало добычи. Просто они делали привычную работу, и умели делать её быстро.

Хотя и слышалось в разговорах между воинами зловещее слово «дуэргар», означавшее восставшего из могилы мертвеца, особой паники Хродвальд не заметил. Но сам был испуган как никогда.

Отделили молодых парней и детей мужского пола, набралось больше двадцати живых. Взяли семь лошадей (а ведь и одна лошадь сама по себе уже богатство), нагрузили в телеги всё тканое, что было в деревне — в некоторых домах красивая ткань висела даже на непривычно больших окнах! Собрали ценное железо — набралось на три повозки! Подчистую вынесли кубышки с мёдом, спиртным. Хродвальд проследил, чтобы никто не пил и даже не наедался. Первое правило на чужой земле — всегда будь готов к бою. Взяли вяленое мясо, сыр и хлеб. Но не много, только на обратную дорогу. Малых детей, женщин, тех из мужчин кто постарше, пришлось оставить. Они бы уже не поместились на драккар. Приходилось оставлять и такую лакомую добычу, как скот. Нарви Зубоскал почти в голос выл, смотря на скотину, которую приходится бросать. У Нарви был бедный хутор, или стадир, как называли такое поселение близких родственников. И прошлой зимой только в его семье умерло от голода трое. Всего одна корова могла бы их спасти. И сейчас ему приходилось бросать сотни овец и десятки коров. Его бессильное бешенство пугало даже Атли. Хродвальд решил пошутить, разрешив ему забрать пару коров и попытаться привести их домой в рыбацкой лодке, которую они видели на берегу. С условием, что если довезет, отдаст ярлу одну. Нарви согнал шесть коров и одного быка. Никто не стал ему ничего говорить.