Сага о Хродвальде - [54]
Айвену следовало бы быть решительней, но что взять с бывшего раба. Спасало его то, что утбурд не мог заняться Айвеном как следует. Слева и справа были остальные люди Хродвальда. В черной шкуре утбурда торчали оперения стрел, и то и дело появлялись новые. Лучники били почти в упор, глаз не успевал различить полет стрелы, и казалось словно это на утбурде вырастают оперенные концы стрел. Тварь реагировала на каждое попадание болезненно вздрагивая, и слегка сжимаясь в размерах. Не по вкусу ему сталь наконечников. Клепп, круживший в отдалении от утбурда, держал свою дубину сразу в двух руках, закинув щит за спину. И в очередной раз, когда тварь дернулась от удара копья Айвена, и повернулась к нему, Клепп подскочил к утбурду и обрушил дубину ему на голову. Дубина погрузилась в чудовище, сминая пасть, с треском ломая кости и зубы. Клепп, впрочем не стал любоваться на результат своего дела, а выпустив дубину попытался отскочить прочь. Но утбурд не зря слыл самым опасным из драугов. Хродвальд не понял как именно, но утбурд успел ударить Клеппа в спину. К счастью, удар пришелся в щит, в стороны брызнули щепки. Клепп, огромный и тяжелый, полетел прочь как тюк с шерстью, брошенный умелой рукой. Утгард, не обращая внимания на торчащую из головы дубину, пополз к ворочающемуся на земле Клеппу. Перед Клеппом встала Алкина, без оружия в руках, но вокруг неё зазмеились зеленоватые ленты её колдовства. Утбурда хлестнуло по морде зеленым магическим разрядом, но без заметных последствий. И тут же в утбурда попало еще две стрелы, Айвен широким замахом полоснул тварь копьем. Хороший удар, утбурд разразился младенческим рыдающим криком, таким громким что Хродвальда аж к земле прижало, словно от раската грома прямо над головой. Утбурд сжался почти до размеров лошади. Утбурд обернулся к Айвену, оскалил пасть, вырвал из своей головы дубину, и бросил в него. Айвен уже отскочил на безопасное, как он думал, расстояние, но этого он от драуга не ожидал. И по привычке поймал дубину на щит. И Айвен, и щит выдержали удар, но Айвена отшатнуло на два шага. Айвен закричал. В первое мгновение Хродвальд подумал что от боли, но потом увидел лицо Айвена, и оно было искажено не страхом, но яростью. Айвен прокричал имя своей дочери. И снова замахнулся копьем, перехватив его обратным хватом. Тут то Эйольф и вступил в схватку. Он подкрался со спины, и прыгнул на утбурда, умудрившись усесться ему на спину, и вогнал свое копье в основание черепа чудовища. Это был удачный удар, и мудрый ход. Будь на месте утбурда, пожалуй, любой другой враг, на этом бой скорее всего бы и закончился. Утбурд замолк, но вместо того, чтобы упасть и издохнуть, он схватил Эйольфа сразу двумя своими конечностями, одной передней, и одной задней. Не принадлежа полностью миру живых, утбурд не упал, а лапы его гнулись словно корни, и стало понятно что мышцы и суставы в них, лишь внешняя условность.
Эйольф коротко вскрикнул, когда утбурд вонзил в него свои когти, но смог достать нож левой рукой, и попытался отрубить державшие его длинные крючковатые пальцы. Но сделать это воин не успел. Извернув голову, на мгновенно удлинившейся шее, утбурд сомкнул на Эйольфе пасть, с чудовищной своей силой мертвеца, и проткнул своими зубами человека в тысяче мест, легко как иголка протыкает шерстяную ткань. А потом утбурд дернул головой, и оторвал от Эйольфа голову и правое плечо с рукой, все еще сжимающей нож. Кольчуга брызнула в стороны разорванными кольцами. Утбурд поднял голову, заглатывая добычу, словно змея. По тонкой, в руку человека, шее прошло утолщение. Утбурд снова вцепился в тело Эйольфа, норовя оторвать следующий кусок. Именно в этот момент Хродвальд и отрубил ему голову.
Ярл не помнил, как он подобрался, просто именно в этот момент он почувствовал что достаточно близко, и ровно так же, как тысячи раз до этого в тренировочном кругу, сделал шаг вперед, и ударил с широкого замаха топором. Меч был бы лучше, топор был тяжеловат, и быстро добавить второй удар, если первый вышел не достаточно хорошим, Хродвальд бы не успел. Поэтому, не желая рисковать, ярл выпустил топорище и отскочил назад. Мудрое решение — прямо по тому месту где секунду назад стоял ярл, хлестнула, дробя камни лапа утбурда. Хродвальд оглянулся вокруг, но поблизости не валялось никакого оружия.
Хродвальд достал нож.
— Ну вот и все, драуг, когда я достаю нож, шутки кончаются! — прохрипел Хродвальд.
Но утбурду и так было не до шуток. Он умирал. Голова стремительно уменьшалась в размерах, снова превращаясь в головенку черного и злобного младенца. Хродвальду показалось, что она пытается сраститься с телом, которое тоже уменьшалось, истекая зловонной черной грязью, и выталкивая из себя черные и трухлявые, словно сгнившие, древки стрел. Но черные жгутики сплетались и рвались, под напором зеленого сияния. Сияние исходило от медленно подошедшей к утбурду Алкины. Похоже, кроме друзей детства, ярла не бросил никто.
— Я держу его — громко сказала некромантка. — А вы добейте.
Голос её, властный и строгий, заставил Хродвальда действовать. Спрятав нож, он выудил из зловонной жижи топор, и словно ребенок играющий в грязи, побил черную склизкую лужу, в которую превратился утбурд. К нему присоединились Клепп с копьем Эйольфа, и Айвен со своим копьем. Утбурд истончался, черная плоть исчезала, истаивая под ударами стали, сгорая в едва видимом зеленом пламени, оставляя после себя кости. Много гостей. Груды.
Слова не имеют ни цвета, ни запаха, ни веса. Слова просто мертвый звук. Но наполни его смыслом — и слова раскрасят мир, дадут почувствовать вкус к жизни. А могут упасть на сердце, и останутся лежать там многотонным грузом. Одна жуткая тварь, выползла из безмолвной бездны, и откусила мне руку. А потом ударила меня словами. Этим она нанесла невидимую рану, которая теперь болит сильнее, чем моя культя. Смешно. Я был не в том настроении, чтоб конспектировать её монолог, но то что запало в память, звучит примерно как «Твоя история никогда не будет рассказана».
Была семья: муж, жена, трое детей. А потом жену съели. Муж явился с повинной. Осудили, ибо чистосердечное признание имеется. Вот только даже самый тупой Светлый знает, что вампиры пьют, а не едят! И куда пропали дети?
Написано. Полный и окончательный вариант. Благодарю Никитина Михаила Александровича за внимательность, советы, и дельные замечания. Отдельная благодарность лично губернатору штата Орегон Kate Brown за то, что она ни словом ни делом не препятствовала мне в написании этой книги.
Гордыня, зависть, гнев, лень, алчность, чревоугодие, похоть – семь смертных грехов. Салигии – люди, способные пробуждать в других эти темные чувства и управлять ими по своему желанию. Кира – одна из них. С детства девушка была изгоем, потому что заставляла окружающих испытывать беспричинную ярость. Ведь она – воплощение гнева. Жизнь Киры радикально меняется, когда она поступает в элитную школу, где другие салигии учатся контролировать свои способности. В новой школе девушка влюбляется и находит себе друзей.
Последующие приключения сего доблестнага охотника Лю Фана из Лисьих Лапок, равно как «юный мастер лука Лю» известнага, милостию богов и предков по Царствам Белого Дракона путешествующега и приключения интересные переносящега со смирением и всей приличествующей кротостью.
Алисе и ее братьям-близнецам Константину и Кириллу предстоит спасти волшебный мир снов. Повелитель тьмы Дарфаниус решил погрузить мир во мрак. Победить зло в нелегкой схватке помогут волшебные существа, самый важный из которых Сониус. Именно с его помощью герои смогут выжить в Королевстве снов.
Воображение… Что это такое? Для детей это целый мир, который подвластен только им. Однако, для взрослых оно утрачивает свое значение. А ведь это сила мощная и ограниченная лишь тобой и тем, что тебя окружает. Семнадцатилетний парень, Женя Кровников, сохранял в себе умение пользоваться воображением, создавая образы в своей голове, которые делали его восприятие более чувствительным. Он не знал еще, что однажды у него появится возможность воплощать свои мысли в реальность. Он стал Творцом. У него появился Интерфейс, множество магических навыков и… Враги.