Сага о Хельги - [82]

— Ты должен радоваться, что, пока у тебя не заведется серебро и ты не купишь усадьбу в здешних краях, о твоих женщинах позаботится жена Олафа конунга свеев, — ответил ему Гудбранд. — Сигрид — женщина мудрая, и она рассудила, что, став безземельным, не слишком долго ты еще пробыл воином, чтобы водилось у тебя достаточно серебра. Не знаю, почему только она решила, что твоих женщин должна приютить Эдла, видать, оттого, что по возрасту они схожи, и не все знатные жены среди свеев готовы идти прислуживать наложнице из племени вендов, да еще и, по слухам, колдунье.

— Что же, — сказала Ингрид, — нам есть о чем и о ком с ней поговорить.

Гудбранд рассмеялся:

— Только будь повежливее, когда будешь расспрашивать ее про Боргундархольм.

Так Бьёрн остался жить в доме Гудбранда, и с ним остался Хёгни, на которого сразу взвалили много черной работы как на самого младшего, да к тому же еще и раба. Но Хёгни не печалился, потому как по душе ему было быть среди воинов. И воду он носил из колодца, и палаты чистил после пиров — всё с довольной улыбкой, ведь здесь ему разрешали слушать рассказы бывалых воинов, а иногда и самому брать в руки деревянный меч.

Бьёрну же попервоначалу приходилось туго, потому как многие воины хотели померяться с ним силой. Но ученье у Одда помогало ему постоять за себя, и вскоре все признали, что Бьёрн хорошо бьется на мечах и достаточно искусен в обращении с копьем. А вот чего ему не хватает, то это умения биться в сомкнутом строю, прикрывшись щитом. Но со временем Гудбранд обещал обучить его и этому. Так что Бьёрн был счастлив — ведь сбылась его мечта, и уже весной он должен был пойти в свой первый поход.

Не так счастлива была Сигрун, которой было тяжело жить в маленькой светелке вместе со служанкой, Ингрид и маленьким Оддом, и печалилась она об отчей усадьбе, где был у нее с Бьёрном свой дом с большой кроватью со ставнями, которые закрывались на ночь. Но говорила она так:

— Пусть мы и не дома, но это лучше, чем попасть в руки Туранда и Торвинда Кабана. А дом у нас будет, как только Бьёрн вернется из первого похода. Накопит он серебра, чтобы купить здесь хоть чуточку земли, и построим мы дом еще больше, чем там, в Аурланде.

И Ингрид с ней соглашалась. Серебро у них еще было, но не хотелось им тратить свое приданое на землю в Свитьоде. Да и Бьёрн не позволил бы этого сделать. Он сказал, что это его дело — добиться того, чтобы и в дальних краях им жилось, как дома.

Самой Ингрид жить у Эдлы нравилось. В первый же вечер постучалась она к Эдле в палату и спросила, могут ли они поговорить по душам. Эдла пригласила ее войти и устроиться у жаровни с углями, что предпочитала она очагу. Ингрид села и сказала:

— Ты ведь знаешь, уже два года, как обещала я Хельги Торбрандсону выйти за него замуж. Да только за эти два года мы ни разу не виделись, а единственная весть, которую я от него получила, пришла через купца прошлой осенью вместе с этими серьгами. — Ингрид коснулась рукой одной из серег. — Ты же видела его и говорила с ним, можешь ли ты сказать откровенно, любит ли он меня, хочет ли по-прежнему на мне жениться?

Эдла обняла руками колени и сказала:

— Вижу я, что пришла ты ко мне, потому что беспокоит тебя то, что произошло между мной и Хельги на Боргундархольме.

— Да, и это тоже, — согласилась Ингрид.

— Так вот, — ответила Эдла, — если ты пообещаешь хранить тайну, то я расскажу тебе правду о том, что тогда случилось.

Ингрид прикусила губу от волнения, но поклялась, что, что бы она ни услышала, это не выйдет за двери палаты Эдлы. И наложница конунга свеев рассказала:

— Было это в городе Щецин, за который спорят князь Болеслав, которого вы называете Бурицлейвом, и поморяне. Много земель поморян Болеслав подчинил в последние годы и не раз владел Щецином, да и не единожды его наместников оттуда изгоняли. Так и в этот раз поморяне заключили ряд с лютичами, что живут дальше к закату, выгнали людей Болеслава и стали строить новую крепость. Да только не успели они до конца ее достроить, как пришли люди ярла Эйрика и конунга Олафа, моего мужа.

— А я сама, — продолжила Эдла, — как ты слышала, дочь верховного жреца Святовита в Арконе на острове Руян, который вы называете Рюген. Отец хотел, чтобы мы постигали жреческую премудрость, и после того как обучил нас многому, что знал, послал меня с младшими сестрами в святилище Сварога в Радогосте, что лежит на полдень от Руяна. Оттуда мы и возвращались через Щецин, чтобы оттуда отправиться домой по Одре и морю, когда на город напали люди ярла Эйрика и моего мужа. Часть нашей охраны убежала сражаться к воротам и не вернулась. Еще трое остались с нами, но когда на них навалились с полдюжины викингов, они смогли только дать нам с сестрами время вылезти в окно нашего терема. Потом мы кинулись на стены, чтобы найти лазейку из этого города, и там нас увидел какой-то высокий викинг. Он бросился за нами, а мы заперлись в сторожке, что над воротами.

Ингрид смотрела на Эдлу с сочувствием:

— Пришлось мне тоже бежать от сильного врага, но не думаю, что мои страхи могут сравниться с тем, что испытала ты.

Эдла ответила: