Сага о Греттире - [13]

. Потом он пошел с сокровищами к веревкам, но Аудуна и след простыл. Пришлось ему самому карабкаться вверх по веревке. Он привязал сокровища к бечеве и вытянул их за собою.

Греттир весь одеревенел от схватки с Каром. Поворачивает он с сокровищами домой, на двор Торфинна. Все там уже сидели за столом. Торфинн пристально посмотрел на Греттира, когда он вошел в пиршественные покои, и спросил, какие это у него неотложные дела, что он ведет себя не как прочие. Греттир сказал:

— Мало ли какая безделица случается к ночи!

Тут он выложил на стол все взятые из кургана сокровища. Было между ними одно, от которого он не мог отвести взгляда — короткий меч, такое доброе оружие, что он, по его словам, и не видывал лучшего. Его выложил он последним. Торфинн, увидев меч, весь просиял, ибо это была их родовая драгоценность, и она никогда не покидала их рода.

— Откуда у тебя эти сокровища? — сказал Торфинн. Греттир сказал тогда вису:

Двигала мной надежда,

Дробитель дождя ладони,

Искры эыбей раздобыть

В кургане Старого Кара.

Наверно скажу, немногие

Улли грома металла

Будут рады за кладом

Туда вдругорядь отправиться[27].

Торфинн отвечает:

— Ну, тебя так просто не напугаешь! Ни у кого до тебя не было охоты разрывать курган. Но поскольку, я знаю, мало проку от сокровищ, если закопать их в землю или положить в курган, я не стану с тебя взыскивать, тем паче, что ты мне все принес. И как ты добыл этот добрый меч?

Греттир сказал в ответ вису:

Сей клинок благородный,

Режущий раны, в кургане

С бою добыл я ныне —

Сгинул могильный житель.

Стал бы только моим

Бранных рубах крушитель,

Он бы вовек не выпал

Из рук кормильца ворона[28].

Торфинн отвечает:

— Славно сказано! Но ты должен совершить какой-нибудь подвиг, прежде чем я дам тебе этот меч. Ведь я сам так и не получил его от отца, покуда он был жив.

Греттир сказал:

— Как знать, кому меч в конце концов лучше послужит!

Торфинн взял себе сокровища и спрятал меч подле своей постели. Так прошло время до праздника середины зимы, и не случилось пока ничего, о чем бы стоило рассказать.

XIX

На следующее лето Эйрик ярл, сын Хакона, собрался в Англию, к конунгу Кнуту Могучему, своему родичу[29]. А власть в Норвегии он оставил своему сыну Хакону, поручив и сына и управление страной заботам брата своего Свейна ярла, ибо Хакон был годами еще ребенок. Прежде чем уехать, Эйрик призвал к себе лендрманнов и богатых бондов. Они много толковали о законах и порядках в стране, ибо Эйрик был ревностный правитель. Людям казалось большим непорядком, что разбойники и берсерки принуждали достойных людей к поединкам, покушаясь на их жен и добро, и не платили виры за тех, кто погибал от их руки. Многих так опозорили: кто поплатился добром, а кто и жизнью. Поэтому Эйрик ярл запретил все поединки в Норвегии и объявил вне закона всех грабителей и берсерков, творивших эти бесчинства. Торфинн, сын Кара, с острова Харамарсей, был во всем с ним заодно в этом решении и приговоре, ибо он был человек мудрый и большой друг ярлу.

Называют двух братьев, которые были всех хуже. Одного звали Торир Брюхо, а другого Эгмунд Злой. Они были родом с Халогаланда, сильнее и выше ростом, чем прочие люди. Они были берсерками, и, впадая в ярость, никого не щадили. Они уводили мужних жен и дочерей и, продержав неделю или две у себя, отсылали назад. Где только они ни появлялись, всюду грабили и учиняли всякие другие бесчинства. Эйрик ярл объявил их вне закона во всей Норвегии, и Торфинн, как никто, ратовал за их осуждение. Они же метили отплатить ему за его вражду.

Потом ярл уехал из страны, как рассказывается в саге о нем, а Свейн ярл остался править и государить за него в Норвегии.

Торфинн возвратился к себе домой и, как уже рассказывалось, до праздника середины зимы был все дома. Когда же подошло время к празднику, Торфинн собрался на другой свой двор, у Слюсфьорда. Это на материке. Он позвал туда многих своих друзей. А жена Торфинна не могла с ним поехать, потому что их взрослая дочка была больна. Так что они обе остались дома. Греттир тоже оставался дома и еще восемь работников. Торфинн, и с ним тридцать свободных мужей, поехал на праздничный пир. Всего было там вдоволь, гостям на радость и на утеху.

Вот подходит канун праздника середины зимы. Погода стояла ясная и тихая. Греттир в тот день был все больше у моря и глядел, как шли вдоль берега корабли, какие на север, какие на юг: каждый торопился туда, где ждал его пир. Хозяйской дочке в тот день полегчало, и она вышла с матерью из дому. День шел к концу. Тут Греттир увидел, что к берегу идет на веслах корабль. Он был невелик, от штевня до штевня закрыт по борту щитами и весь покрашен. Гребцы налегали на весла и правили прямо на корабельный сарай Торфиниа. Едва корабль коснулся дна, они — все, кто там были, — выскочили. Греттир их сосчитал, вышло двенадцать человек. Ему показалось, что не мирно они настроены. Они подняли свой корабль и вытащили на берег. Потом они пустились к корабельному сараю. Там стояла большая ладья Торфинна. Ее всегда спускали на воду человек тридцать, не меньше, а тут эти двенадцать человек выволокли ее на прибрежную гальку. Потом они подняли свой корабль и втащили в сарай. Греттир смекнул, что они, пожалуй, напрашиваются в гости. Тогда он пошел им навстречу, приветствовал их и спросил, кто они такие и как зовут их предводителя. Тот, к кому обратились, сразу отликнулся и назвался Ториром, а по прозванью Брюхо, а это, мол, брат его Эгмунд и другие сотоварищи.