Сага о бездарном рыцаре 6 - [16]
— А ты не помнишь, Ута-кун?
Он покачал головой.
— Нас атаковали иллюзорными формами девайсов, однако вице-председатель понёс значительный урон и спал больше недели. Думаю, он ничего не помнит из-за болевого шока, — предположила Каната.
— Может быть.
«Тогда всё просто. Иллюзорная форма не наносит материальный урон, то есть мозг не задет, и память не пострадала. Надо просто подтолкнуть, и Ута-кун сам всё вспомнит».
Тока кашлянула, успокоилась, чтобы не давать акценту проскакивать, и нежно, успокаивающе сказала — как будто к взволнованному ребёнку обращалась:
— Ты помнишь, как Акацуки напали на нас, и мы проиграли?
Утаката…
— Акацуки… — повторил Утаката, а потом вскрикнул, резко округлил глаза, на мгновение застыл, а потом повернулся к Канате. — Каната, я точно был в коме больше недели?
— Д-да. Так и есть.
— Ага, кажется, память вернулась. Это хорошо, — заметила Тока.
— Ну да… Но сейчас важно другое! Фестиваль…
— Начался как раз сегодня. Куроганэ-кун и Стелла-сан только что прошли во второй раунд. Сейчас начнутся бои блока D, и в одном из них будет участвовать Сидзуку-сан. Она отправилась на Фестиваль вместо Каны-тян и сестёр Хагурэ.
Тока вкратце обрисовала ситуацию и подумала, что Утаката сейчас обрадуется победам товарищей.
Но…
— Что?!
Парень побледнел, отбросил одеяло и вскочил с кровати. Однако он отвык двигаться за неделю бездействия.
— Ай!
Колени подогнулись, и он упал лицом прямо на антибактериальный линолеум.
— У-Ута-кун!
— Не дёргайся так. Ты был в коме больше недели. Очевидно, тело какое-то время не будет тебя слушаться.
— Но я должен как можно скорее рассказать! Точно, наладонник! Где мой наладонник?!
Не обращая внимания на льющуюся из разбитого носа кровь, Утаката полез в карман больничной пижамы.
«Обычно Ута-кун беззаботный, а теперь такой нетерпеливый и взволнованный. Что-то произошло», — поняла Тока.
— Ута-кун, что за спешка? Что ты должен рассказать и кому?
— Им нельзя… сражаться! — выдавил он из пересохшего горла.
— Что?
— Синомия Аманэ… из Акацуки! Нельзя с ним сражаться!.. Иначе не переживёшь!..
Конечно, Тока и Каната знали, кто такой Аманэ Синомия: ученик Акацуки и один из рейдеров.
«Точно! Ута-кун в тот раз сражался именно с ним! Я так увлеклась Омой-саном, что особо не смотрела по сторонам. Выходит…»
— Он настолько силен?!
Утаката покачал головой.
— Сильный, слабый. Это не про него. Не его уровень.
— В каком смысле «не его уровень»?
— Тогда мы подумали, что его способность — это предвидение. Но мы ошиблись. Это не предвидение! Это более злая, более жестокая… Это абсолютная сила! С ним нельзя сражаться! Нельзя вообще контактировать! Его ни за что… не победить!
— Давно не виделись, Икки-кун! Поздравляю с победой в первом раунде!
— А-Аманэ-кун…
Икки остолбенел.
Конечно, он понимал: предстоит очередной непростой разговор, но куда больше его смущало то, что буквально пару секунд назад они разговаривали об Аманэ, причём не в самом приятном ключе.
Но тот юлой вился вокруг Икки, будто щенок, разве что хвостом не вилял.
— Я смотрел твой матч! Это было ну супер круто! Я же и искал тебя, чтобы поздравить.
— Ага… Спасибо.
— Нет-нет, это я должен благодарить тебя! Ведь я вживую увидел, как сражается мой любимый Икки-кун! Это высшая радость для фаната! К тому же это было просто потрясно! Я и подумать не мог, что ты украл стиль Двукрылой! Когда ты разделал Охотника под орех, мы, твои фанаты, подумали, что Копирование стиля — это что-то вроде довеска к Проницательному взгляду, но мы никогда так не ошибались! А ещё ты воспользовался Синкиро, да? Я уже видел его в видео на одном сайте, но там снимали тайно, качество было ужасным, и я толком ничего не понял. Значит, это техника, которая сбивает противника с толку! Но ты применил её без магии! Совершенно! Икки-кун, ты просто нечто! Я чуть не задохнулся от восхищения!
— А-ага, я понял тебя, понял. Не кричи так…
Но Аманэ заливался соловьём. Он улыбался до ушей и тяжело дышал от восторга, как ребёнок после красочного представления.
«Да уж, разговор действительно непростой. Интересно, он реально думает, что мне нравится его обожание? Он наоборот отталкивает от себя».
Икки хотел оторвать от себя Аманэ, отгородиться от него, но не мог, не находил нужных слов. Не в его правилах было поддаваться беспочвенной неприязни.
«К тому же, он какой-никакой, а фанат…»
Но…
— Прошу прощения.
— Ау!
В отличие от брата, Сидзуку долго не думала и отбросила Аманэ ударом ноги в бок, а затем встала перед ним в вызывающей позе.
— Больно же! Ты чего? — потирая бок и чуть не плача, заныл Аманэ.
— Попрошу тебя не приближаться к онии-саме. Ты ему не нравишься. Ты ему отвратителен. Ты докучаешь ему своей назойливостью.
Вместо извинений Сидзуку без колебаний обрушила на него всё то, что хотел высказать Икки.
— А?.. Э-это правда, Икки-кун?
— С-Сидзуку, не надо… — побледнев, попытался остановить её Икки.
— Онии-сама, ты коришь себя за то, что ненавидишь человека без причины. Ты очень добр, и поэтому я люблю тебя. Но я тебя прошу, трать свою доброту только на меня, а не на всякий сброд. Тем более, ты не обязан обращать внимание на этого «фаната», который, вообще-то, напал на нашу академию. Ты должен быть строг и суров с такими людьми, иначе они будут бесконечно пользоваться твоей добротой.
