Сага о бездарном рыцаре 5 - [9]
— Ха-ха… Конечно, Акацуки обошлись с нами грубо, — кивнул Икки. — Но я их не ненавижу.
— Да? Как так?
— Да, поступили они нехорошо, и за это я их недолюбливаю, но… благодаря их появлению я смогу выйти на арену против блейзеров мирового класса, а так только мечтал бы об этом. За это я им, пожалуй, благодарен.
«Особенный Фестиваль. Противостояние светлой и тёмной сторон общества. Это будет один из лучших турниров. А большего мне и не надо».
— Ха-ха-ха-ха! — громко засмеялся Юдай. — Ты мне нравишься! Весь такой тихий и спъкойный, а говоришь о весёлых вещах! И надо же, какое съвпадение. Ты в точности повторяешь мои мысли.
«На Фестиваль определённо стоило попасть. Я всегда хотел сръзиться с Императором ураганного меча, а тут Акацуки вытъщили его на свет. Вот за это им спасибо».
— Я и не надеялся встретить кого-то, у кого кровь будет бурлить так же, как у меня.
«Особенно в Хагуне, ведь им дъсталось больше всего. Но раз он так говърит, то понимает это…»
— Говоришь, только мечтал бы… Значит, ученики Акацуки действительно криминальные наёмники, — внезапно проговорил Бякуя.
— Ну да, та коротышка делала, что ей заблагорассудится. Обычные люди так себя не ведут, — хмурясь, добавила Момидзи.
— А хоть бы и так, — коротко бросил Юдай. — Наша задача от этого ну никак не меняется, да, Куроганэ?
— Да, — кивнул Икки и мягко улыбнулся. — Мы, рыцари, не должны требовать честности и справедливости от врага.
«Такого ответа я и ждал. Всё-таки он понял, кто такие рыцари-ученики».
Они — будущие воины, будущие защитники родины. А воин не должен потрясать кулаками и требовать от неприятеля чести и доблести. Тот, кто не способен понять этого, — обычный спортсмен, настоящего рыцаря он никогда не победит.
— Враги изначально стоят вне закона. Войны изначально стоят вне закона. А сражения — это неотъемлемая часть жизни рыцарей-учеников. Нас не должно волновать, кто стоит перед тобой, как он попал на турнир. Наше дело простое — выйти и победить, а с законной стороной пусть разбираются специально обученные взрослые.
Именно поэтому Икки не обвинял Аясэ в трусости и не жаловался на неё судьям, чтобы выцарапать техническую победу.
Он терпеть не мог беззаконие и несправедливость, но не отрицал их существования, не требовал от врагов честного поведения.
Он был благородным воином, а не спортсменом.
Юдай убедился в этом, обменявшись с ним парой фраз, и признал его равным себе.
— Хе-хе… Честно сказать, я сильно расстроился, когда узнал, что Райкири проиграла какому-то втърогоднику. Я же хотел в этот раз принять её смертъносный приём и всё равно победить, да только вот… получилось, что её место занял весьма интересный парень. И он оказался дъстойным соперником. Я уже жду послезавтра.
— Я покажу всё, на что способен, — вызывающе ответил Икки.
Не только Юдай «сканировал» противника, Икки тоже просветил его насквозь и получил такой же ответ: Король меча семи звёзд был благородным воином.
По всему выходило, что в первом же поединке каждого из них ждал бой не на жизнь, а на смерть.
Оба рыцаря волновались и одновременно предвкушали грядущую схватку.
Они уже вступили в противостояние: играли в гляделки.
— А, кстати, — внезапно сказал Юдай. — Может, пъйдёшь и переоденешься уже? Вся грудь нараспашку.
— Бх?!
Икки только сейчас вспомнил, что Сара разорвала его рубашку.
— Или же ты любишь прихвастнуть мускулами? — подколол его Юдай.
— Н-нет, конечно!
Вспыхнув, Икки торопливо прикрылся.
Все засмеялись.
Напряжение улетучилось, и веселье вновь вступило в свои права.
Неподалеку от зала для приёмов располагалась курительная комната.
У окна стоял седеющий мужчина в бордовом костюме и, прищурив глаза за стеклами очков с затемнёнными линзами, наблюдал за конфликтом.
— Цукикагэ-сэнсэй, ваша ученица совершенно не умеет себя вести.
Директор национальной академии Акацуки и действующий премьер-министр Японии Бакуга Цукикагэ обернулся и радостно улыбнулся.
— О-о, какие люди. Такидзава-кун, ты ли это? Давно не виделись.
Куроно Сингудзи чуть вздрогнула.
«Такидзава-кун? Я как будто вернулась обратно в школу, когда сэнсэй ещё преподавал… когда я восхищалась им».
— …
Тем более внешне Бакуга мало изменился.
Куроно зажгла сигарету, глубоко затянулась, чтобы успокоиться, и поправила:
— Теперь я Сингудзи, сэнсэй.
— А, точно. Мы же в последний раз виделись как раз у тебя на свадьбе. Ну как ты, жива-здорова?
— Да, спасибо. И роды прошли успешно.
— Ну и здорово. Это самое главное. Да, — улыбнулся Бакуга.
Куроно отметила, что морщины у него на лице стали глубже, и неприязненно поморщилась.
«Сэнсэй и правда радуется искренне. Те же мягкий голос, тёплая улыбка, как и раньше, когда я уважала его… Но лучше бы он изменился. Лучше бы скалился и ненавидел. Тогда мне, наверное, не пришлось бы снова и снова спрашивать себя: „Почему сэнсэй так поступает?“.»
Она подавила недоумение и намеренно дала волю гневу.
— Мне… крайне не хотелось бы встречаться с вами в таких обстоятельствах.
«Я больше не ваша ученица. Я директриса академии Хагун, и я должна ненавидеть вас, директора академии Акацуки, приказавшего напасть на моих учеников. Вам нет прощения, а значит весь этот фарс ни к чему. Я должна убедиться, зачем вы так поступили, в чём ваша истинная цель».
