Сага Форта Росс - [4]

Может быть Елена хотела подбодрить себя этими словами, показать, что первые впечатления не были такими уж плохими.

— Мы, ведь, Саша не боимся лишений. То, что я перенесла во время путешествия по Сибири, весь год скитаний вдали от дома, наконец путешествие по бурному морю от сибирских берегов до Ново-Архангельска — все это приучило меня к лишениям, а главное — не бояться опасности. Скажу тебе откровенно, жизнь в Ново-Архангельске, до отъезда сюда, была не сладкой. Эту зиму, там опять был недостаток в пище и все, что мы ели — это рыбу: рыба свежая, рыба соленая, рыба копченая и рыба испорченная… Все это меня не пугало, но… — и она опять прижалась к Ротчеву, — вид этого дома, где нам нужно жить, пугает меня, нагоняет на меня тоску.

Ротчев молча взял ее руку и прикоснувшись губами к перчатке на руке, пожал ее. Он не хотел заранее убеждать ее.

— Ты, у меня, смелая, — улыбнулся он, — и мы, с тобой, не пропадем. Главное не суди ни о чем по внешнему виду. Вот сейчас войдем в дом и ты увидишь, что у нас внутри дома все устроено не совсем уж плохо. Разденешься, согреешься, подкрепишься горячим, душистым чаем — и расскажешь все о твоем длинном путешествии. Я, ведь, тебя не видел почти два года… А завтра, если будет солнце, ты увидишь, как хорошо здесь и забудешь все твои сомнения и тревоги.

Увлекшись разговорами и друг другом, осторожно обходя лужи, Ротчев с женой почти забыли третьего человека, шедшего с ними. Это была молодая женщина, тоже хорошо одетая, как и Елена, с такой же грациозностью поддерживавшая свое длинное платье, чтобы оно не загрязнилось. Что более всего было поразительно, эта молодая женщина была такая же золотоволосая и голубоглазая, что казалась сестрой, если не близнецом, Елены. Ее манера держать платье, ее маленькие руки, которых не могли скрыть даже длинные, красные перчатки — все это ясно показывало, что она была представительницей того же класса, той же группы общества, к которой принадлежала и Елена.

Елена вдруг вспомнила о ней, виновато оглянулась на молодую женщину. Сходство между ними в этот момент стало еще более поразительным. Вся разница была, вероятно, в темпераменте. Веселая, жизнерадостная, вся какая-то солнечная, Елена была полнейшим контрастом по характеру с Анной, спокойно-сосредоточенное лицо которой казалось маской, скрывавшей какие-то потаенные мысли. Видно было, что что-то беспокоило ее, что-то волновало, что заставляло Анну вдруг сурово сжать губы и задумчиво смотреть вдаль, куда-то далеко, дальше, чем этот форт, дальше океана, может быть в далекую Россию.

— Как тебе нравится наш новый дом, Анна? — спросила ее Елена, — не пугает?

Анна вскинула свои длинные полуопущенные ресницы, посмотрела прямо в глаза Елене и потом, как-бы, проснувшись от своих далеких дум, тихо сказала низким вибрирующим голосом:

— Ничто меня не пугает, дорогая Ленуся; мы сами создадим здесь условия и жизнь к которой мы стремились. Скажу откровенно — я рада быть здесь, рада быть чем-то полезной и рада быть как-можно дальше от Петербурга, которого, я надеюсь, никогда больше не увижу.

Анна была подругой Елены. Они подружились еще в школьные годы, много лет тому назад и с тех пор почти никогда не расставались. Когда Елена предложила Анне, в шутку, поехать с ней в далекую, дикую Америку, не ожидая того, что Анна согласится поехать в такую глушь, ее подруга вдруг согласилась. Это сначала страшно поразило Елену, но потом она поняла, зная настоящие причины такого решения Анны. Никого из родных у нее не осталось в живых, жила она одна сиротой. Хотя средства у нее были и довольно большие, но шумная жизнь в Петербурге или в Москве потеряла для нее всякий интерес; запереться же в деревню, в свое имение, она не могла, чувствуя, что там она будет медленно и ненужно растрачивать свои годы. Поэтому-то Анна с радостью приняла приглашение поехать со своей подругой в девственную, еще почти нетронутую Калифорнию и может-быть там на далекой окраине империи делать какое-то полезное дело.

И, конечно, Елена была несказанно рада, что у нее будет подруга и компаньонка, с которой она сможет обмениваться впечатлениями, делиться секретами и попытаться создать жизнь, как-нибудь похожую на жизнь в далекой России, создать сносные условия для мужа Саши и чем-то облегчить тяжелую, однообразную и бесцветную жизнь промышленных форта. Она была рада, что перемена обстановки может быть поможет Анне заглушить боль и тяжелые воспоминания о неизвестной судьбе ее нареченного Константина, воспоминания мучавшие Анну со дня его внезапного исчезновения на Кавказе три года тому назад.

Анна помолчала немного и потом тихо добавила в ответ на вопрос Елены:

— Я уже влюблена в это место… а самое главное, чем дальше от дома, чем глубже в дичь, в глухие места Калифорнии, тем лучше. Ты знаешь, даже в такую дождливую погоду, форт совсем не кажется мне неприглядным…

Она помедлила и потом добавила:

— Мне кажется, что даже густой туман или эта сетка дождя, которую мы видим вдали, имеют свое очарование; эта мокрая зеленая трава и даже этот вечный, не останавливающийся, неумолчный рокот океана, который сопровождает нас все время, все это для меня создает иллюзию экзотики и романтики, Лена. Нет, в самом деле, это место чудесное.