Сафьяновая шкатулка - [55]

— Напрасно, Микаэл, я все равно не послушаюсь тебя, да и никого. Отойди от двери, я хочу спать.

Она была на пределе, каждый нерв был натянут до крайности и мог сдать в любую минуту.

— Ладно, — сказал Микаэл. — Нет, не бойся, я тебя не трону, Нора. Я пальцем тебя не трону. Но я завтра же пойду к этому негодяю и поговорю с ним как надо. И ты не обижайся на меня. Завтра же после работы!

Нора уже открыла дверь своей комнаты. И тут сдала. Кровь ударила ей в голову. Ей вдруг представилось, как громадный Микаэл стоит возле сидящего в кресле Фрида и угрожающе размахивает пудовыми кулаками у его лица… Это было всего лишь плодом ее воображения: Микаэл был не из тех, кто замахивается кулаками на кого-либо, а тем более на больного человека (и именно поэтому ни разу так и не сходил к Фриду). И все же этого было достаточно, чтобы она сорвалась.

Она вдруг расхохоталась и сказала громко, с издевкой:

— Да ведь Коробов выбросит тебя! И даже не в дверь, а в окно! Выбросит, как котенка!

Прозвучало это не очень убедительно даже для нее самой (в Микаэле было не меньше девяноста килограммов, и «выбросить его в окно» едва ли было возможно). И тогда Нора в бессмысленной ярости бросилась на брата и стала молотить кулаками по груди и лицу растерявшегося Микаэла.

— Попробуй только… попробуй только пойти к нему… я тебе горло перегрызу…

— Нора! — вскрикнула мать испуганно.

Микаэл сперва увертывался от ее ударов, но потом оттолкнул ее с такой силой, что она затылком ударилась об стену и сползла на пол. Потом медленно приподнялась, села и, глядя на всех четверых, сказала тихо, безмерно усталым голосом:

— Ну, что же вам надо от меня?

Офелия с плачем бросилась к ней, покрыла поцелуями ее растрепавшиеся волосы, запричитала:

— Дурочка ты моя, славная, хорошая, за тебя же беспокоимся! Ведь не чужая же ты нам. — Потом грозно обернулась к мужу, свекру, свекрови: — Звери вы, что ли?

Она помогла Норе подняться, пройти в свою комнату. Остальные трое смотрели на них смущенно и растерянно. И не знали, как быть.

_____

Отшумело лето, дни стали короче и холоднее; обложенное плотными тучами небо низко висело над крышами домов. В садах и парках под порывами холодного северного ветра качались полуголые деревья, постукивая мокрыми ветками.

А в общем, был ноябрь…

Нора посмотрела на часы, было ровно пять вечера. Она только что вышла с работы и теперь, стоя на улице, раздумывала, куда ей пойти — к Фриду или сперва к себе домой.

Резкий порыв ветра едва не сбил ее с ног, она припала плечом к стене. Когда порыв кончился, она пошла по улице, в сторону, противоположную от ее дома: в двух кварталах отсюда жил ее крестный, к нему-то она и решила пойти.

— Норочка… — окликнул ее мужской голос.

Нора оглянулась: это Армен Чорекчян догонял ее.

— Я провожу тебя немного? Ты, кажется, не домой?

— К дяде.

Он пошел рядом с нею — красивый, здоровый, в модном сейчас плаще, красиво облегавшем его плотную фигуру.

— Как вы себя чувствуете, Армен? — спросила Нора, спросила без задней мысли, просто так, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Чувствую? — Армен удивленно посмотрел на нее. — Опять у тебя заскоки?

— Не знаю, Армен. Мне вообще тоскливо что-то.

Молча они прошли до угла дома, потом Армен сказал:

— Я могу чем-нибудь помочь тебе?

— Нет.

— А все же?

— Нет.

— Иногда мне хочется пригласить тебя куда-нибудь, но я как-то не решаюсь, когда вижу, что у тебя настроение не очень.

Нора улыбнулась и сказала:

— Ты очень хороший человек, Армен, но ты много потеряешь, если будешь приноравливаться к чужому настроению. Впрочем, я бы все равно с тобой не пошла, так что лучше не приглашай.

Они шли мимо того самого сквера, где несколько месяцев назад она прощалась со Славиком. «Несколько месяцев, а кажется, прошло несколько лет».

— Хочешь, немного посидим в сквере? Тебе не будет холодно? — спросил Армен.

— Ты хочешь что-то сказать мне?

— Нет, просто так.

Нора свернула в сквер, пошла по аллее, обсаженной акациями.

— Тут есть одна скамейка… уютная такая… — сказала Нора.

Армен молча шел за нею. Через минуту она повернула вправо и села на первой же скамейке, это была та самая скамейка. Несколько месяцев назад они сидели здесь, а наискось от них группа стариков пенсионеров. Сейчас их там не было — видно, ветер разогнал по домам.

— Вы знаете, что такое садист? — спросила Нора.

Армен непонимающе уставился на нее. Он догадался, конечно, что речь идет о чем-то другом, а не о садистах в общепринятом понимании.

— Нет, — сказал он.

— Так пенсионеров называют, которые все время сидят в саду. Смешно, правда?

Армен снисходительно посмеялся.

— А ведь забавно, на самом деле забавно!

Нора нахмурилась, ей почему-то показалось, что она поступила кощунственно по отношению к Славе или к чему-то, что для нее было дорого, и она обязана была оберегать это от чужого вторжения.

— Ничего не смешно, глупо, и все! — сказала она.

— Что же, значит, не смешно, — пожал плечами Армен, но все еще продолжал посмеиваться.

— Так о чем же ты хотел говорить со мной?

Армен не спеша достал сигареты, но закуривать не стал.

— Тебе, наверно, покажется смешным, но понимаешь, в чем дело, я обзавелся новой мебелью и хотел, чтобы ты посмотрела ее.