Сафари - [55]

Но этого, как считают некоторые биологи, может и не произойти. Нет сомнений в другом. Современный заповедник Нгоронгоро — не только, как часто думают, дно кратера, но и склоны его гигантской кальдеры, покрытые густым лесом, где обитают около пятнадцати тысяч животных — слонов, буйволов, носорогов, жирафов; это и коридор незаселенных земель, связывающих Нгоронгоро с Серенгети. В общей сложности восемь тысяч квадратных километров. Из них заповеднику решено оставить лишь 400 квадратных километров дна Нгоронгоро и небольшой кратер Эмпакааи, расположенный в восьмидесяти километрах севернее.

Исследования Гржимеков показали, что в определенное время года, когда в Нгоронгоро отцветают лучшие кормовые травы и пересыхают источники, животные собираются в стада, выбираются из кратера и откочевывают на запад, на равнину Серенгети. За ними идут и хищники. Проходит месяц-другой, дожди воскрешают саванну Нгоронгоро, а солнце выжигает Серенгети. И тогда начинается, быть может, самое великое, самое впечатляющее, что сохранилось в африканской природе.

В Серенгети живут четыреста тысяч антилоп, двести тысяч зебр, примерно полмиллиона газелей. Собираясь в огромные стада, они мигрируют туда, где есть трава и влага. Многие из них устремляются в Нгоронгоро.

Мне посчастливилось видеть это потрясающее зрелище. Его нельзя описать. Надо почувствовать, как дрожит земля под ногами тысяч несущихся животных, увидеть, как впопыхах отступают перед этим живым потоком никогда не отступающие слоны; подавить в себе волнение, может, даже страх и не спрятаться, а смотреть. Смотреть и представлять, какой была Африка, когда не только в Серенгети, а повсюду бушевала эта лавина животных.

Миграции — это не хаотическое движение. Они происходят по своим, определенным путям, и большинство животных переселяются из Серенгети в Нгоронгоро и обратно по коридору между кратером Олмати и горой Макаруту. А этот район тоже открыт для скотоводов-масаев.

Что произойдет, если четвероногие жители Нгоронгоро окажутся окруженными со всех сторон масайскими маньяттами, а живая лавина из Серенгети обрушится на фермы и поля, которые масаям разрешено разбивать на склонах кратера? Как будут реагировать люди, когда плоды их многомесячного труда погибнут под копытами гну и зебр? Вряд ли тогда можно будет упрекнуть масаев за то, что они возьмутся за копья. Просто этого нельзя допустить.

Никто из противников плана заселения Нгоронгоро масаями не отрицает, что те имеют все права на своих собственных землях. Ученые выступили против изменения границ парка, потому что это приносит сомнительные выгоды масаям и в то же время ставит на карту судьбу самых уникальных уголков африканской природы. Многие поддержали «проект Диргла», по которому предлагается разбить Нгоронгоро на семнадцать зон, где поочередно, учитывая сроки миграций, масаи могли бы выпасать свой скот.

В Серонене, в научном центре имени М. Гржимека, я разговаривал с оле Сайбуллой — главным смотрителем Нгоронгоро. Сам он масай, приставка «оле» перед именем говорит о знатности его рода. Отец, дед и прадед Сайбуллы носили титул «лайбуна» — предводителя масаев Аруши. Уж кто-кто, а оле Сайбулла знает обычаи своего племени и может предвидеть результаты появления скотоводов в кратере.

И он тоже встревожен. Оле Сайбулла говорил, что людей его племени будет очень трудно удержать от охоты на леопардов — главных врагов обожаемых масаями собак — и от соблазна перебить носорогов, в целебные свойства рога которых они так верят. В населенном районе тяжело бороться с браконьерами. А рядом с масаями живет вандоробо — племя охотников. Чуть прослышав о послаблениях скотоводам, вандоробо решили, что и им можно заняться любимым делом. Охотники появились в кратере и убили за один день пять жираф. За все же время, что существует заповедник Нгоронгоро, там случайно была подстрелена одна жирафа.

Когда по крутой дороге, прорубленной вдоль склона кальдеры кратера, я выбрался наверх, уже темнело. Дымные костры — впервые за много лет масаям разрешили выжигать траву в кратере — замелькали по склонам Нгоронгоро.

Забытый мир Нгурдото

Это было пробуждение, подобное сказке. Я открыл глаза, обрадовался голубому, без единого облачка небу и, приготовившись вылезать из машины, открыл дверь. Но за нею была такая же голубизна. По голубизне вместо облаков плыли зонтики акаций и ходили жирафы, но не как положено, а вверх ногами.

Только тогда я вспомнил, что, добравшись ночью до восточной части Масаиленда, я свернул в парк Нгурдото, сбился с дороги, выехал к какому-то озеру и, чтобы не въехать впотьмах в воду, решил заночевать прямо на берегу.

Самих жираф не было видно. Они ходили где-то по склонам гор, в зеленых зарослях. Но зеркало озера подглядело их и отразило в воде.

Два кафрских буйвола деловым шагом вышли из-за кустов, намереваясь, очевидно, попить воды. Но, заметив меня, остановились, постояли с минуту, а затем бросились в кусты. В прямо-таки осязаемой неестественной тишине утра загудели их тяжелые прыжки. Мне даже показалось, что немного задрожала земля.

Было холодно. Бодрый, еще не успевший пропитаться земными парами воздух ничего не утаивал. Были видны бесконечные дали, блестящие зеркальца озер, зеленые кратеры небольших вулканов, холмы и долины, зелень, зелень, зелень… Леса на горизонте не растворялись в дымке, а превращались в зеленую гладь.