Сады Луны - [5]

– Конечно, нет, старина. Ни в коем случае. Котильон взглянул на девушку.

– Да, она подойдет.

Рыбачка закусила губу. Не выпуская из рук свечу Ригги, она отступила на шаг и со страхом переводила расширенные глаза с одного человека на другого.

– Жалко, – сказал Амманас.

Котильон, казалось, хотел кивнуть, но вместо этого откашлялся и произнес:

– Это займет время.

В голосе Амманаса слышалось изумление.

– А оно у нас есть? Настоящая месть подразумевает медленное и продуманное преследование жертвы. Разве ты забыл ту боль, которую она однажды причинила нам? Сейчас Лейсин опирается на надежную стену. Но без нашей помощи она падет. Получим ли мы тогда желаемое?

Котильон ответил холодно и сухо.

– Ты всегда недооцениваешь императрицу. Взять хотя бы наше нынешнее состояние... Нет, – он указал на девушку, – нам нужна она. Лейсин поднимается против Лунного Семени, а это то еще осиное гнездо. Сейчас самое время.

Оттуда же, откуда и конское ржание, донеслись едва слышные крики, мужские и женские голоса в ужасе вопили, эти крики пронзили девушку в самое сердце. Она посмотрела на неподвижное тело Ригги на дороге, потом на Амманаса. Она хотела было бежать, но ноги ее ослабели. Он подошел совсем близко и стал разглядывать ее, хотя лицо его под капюшоном по-прежнему была непроницаемо.

– Рыбачка? – спросил он мягко. Она кивнула.

– А имя у тебя есть?

– Хватит! – отрезал Котильон. – Это тебе не кошки-мышки, Амманас. Я ее выбрал, я дам ей имя. Амманас отошел.

– Жалко, – снова произнес он. Девушка беспомощно подняла руки.

– Пожалуйста, – взмолилась она, обращаясь к Котильону. – Я ничего не сделала! Мой отец – бедный рыбак, но он заплатит вам, сколько сможет. Я ему нужна, и бечевка тоже, он ведь ждет меня! – Она осела на землю. – Я ничего не сделала! Пожалуйста...

– У тебя больше нет выбора, дитя, – пояснил Котильон. – Ведь теперь ты знаешь наши имена.

– Я никогда их раньше не слышала! – воскликнула девушка.

Человек вздохнул.

– После того, что случилось на дороге, тебя будут расспрашивать. Это неприятно. Есть те, кто знает наши имена.

– Видишь ли, девочка, – добавил Амманас, подавив смешок, – мы не собирались быть здесь. Есть ведь имена и... имена, – он повернулся к Котильону и добавил ледяным тоном: – С ее отцом надо-бы потолковать. Мои Гончие?

– Нет, – сказал Котильон, – он среди живых.

– Тогда как?

– Полагаю, – произнес Котильон, – круглой суммы будет достаточно, чтобы он согласился, – его слова сочились сарказмом. – Я уверен, что ты еще не позабыл, что такое магия, так?

Амманас хихикнул.

– Берегитесь Теней, дары приносящих.

Котильон снова посмотрел на девушку. Он развел руки в стороны. Тени, окружавшие до того его лицо, теперь растеклись по всему его телу.

Амманас заговорил, девушке показалось, что слова его доносятся издалека.

– Она идеальна. Императрица никогда ее не выследит, – он заговорил громче. – Не так уж и плохо, дитя, быть рукой бога.

– Хватать и тащить, – быстро добавила рыбачка.

Котильон застыл от этого странного комментария, потом пожал плечами. Тени заклубились и поглотили девушку. Когда их холодное дыхание окутало ее, ее сознание провалилось во тьму. Последним из запомнившихся ей ощущений было прикосновение мягкого воска к правой ладони, и то, как он выползал между ее пальцами, сжатыми в кулак.

Капитан заерзал в седле и бросил взгляд на женщину, ехавшую рядом с ним.

– Мы перекрыли дорогу с обеих сторон, адъюнкт. Все обычные местные маршруты перенесены. Так что слухов не просочится, – он утер пот со лба и заморгал. Его лоб натирала жаркая шерстяная шапочка, надетая под шлем.

– Что-то не так, капитан?

Он покачал головой, глядя на дорогу.

– Шлем болтается. Когда я надевал его в последний раз, у меня было больше волос.

Адъюнкт императрицы ничего не сказала.

Дорога пылила под полуденным солнцем, слепящим глаза. Капитан ощущал, как пот стекает по его телу. У него уже болела поясница. Последний раз он сидел на лошади много лет назад, навыки возвращались медленно.

Те годы, когда происхождение заставляло его высоко держать голову, давно прошли. Но здесь была адъюнкт императрицы, доверенное лицо Лейсин, исполнительница ее императорской воли. Менее всего капитан хотел бы продемонстрировать свою слабость этой молодой и опасной женщине.

Дорога поднималась в гору. Слева дул соленый ветер, раскачивая деревья с набухшими почками. К полудню ветер дышал уже жаром печи и приносил с собой клубы пыли. Солнце палило. Капитан полагал, что они уже проехали Кан к этому времени.

Капитан старался не думать о том месте, куда они держали путь. Пусть об этом думает адъюнкт. За годы службы империи он научился в нужные моменты отключать свой мозг. Сейчас как раз и был нужный момент.

– Как долго ты здесь пробыл, капитан? – спросила адъюнкт.

– Угу, – буркнул он.

– Сколько? – спросила она после паузы.

– Тринадцать лет, адъюнкт, – поколебавшись, ответил он.

– Значит, ты сражался за императора?

– Угу.

– И выжил при чистках.

Капитан пристально посмотрел на нее. Если она и почувствовала его взгляд, то не подала виду. Ее глаза не отрываясь глядели на дорогу, она легко держалась в седле, под ее левой рукой к поясу был прикреплен длинный меч, готовый к битве. Ее волосы были либо коротко острижены, либо полностью заправлены под шлем. «Она кажется очень гибкой», – подумал капитан.