Садовник - [14]

По пути домой, глядя на маленький экран в салоне лимузина, Шанс увидел следующего гостя передачи. Это была известная актриса — чувственная дама, просвечивающая сквозь полупрозрачное платье. Он услышал, что ведущий и актриса несколько раз произнесли его имя; актриса часто улыбалась и сказала, что нашла Шанса очень симпатичным и мужественным.

В доме Рендов один из слуг стремглав бросился открывать Шансу двери.

— Ваша речь была просто замечательной, — сказал он, провожая Шанса к лифту.

Другой слуга открыл дверь лифта.

— Огромное вам спасибо, мистер Сэдовник! — воскликнул он. — Примите эти слова благодарности от простого человека, который всякого навидался в жизни.

В лифте Шанс стал смотреть маленький переносной телевизор, вмонтированный в одну из панелей. Все еще шло "Сегодня вечером". Ведущий беседовал с новым гостем: это был певец с лицом, густо заросшим волосами. Он тоже не раз упомянул Шанса в своих ответах.

Наверху Шанса поджидала секретарша мистера Ренда.

— Вы выступили просто блестяще, сэр, — сказала она. — Я никогда не встречала никого, кто бы вел себя так непринужденно и при этом оставался самим собой! Слава богу, что в нашей стране еще есть такие люди, как вы! Да, кстати, мистер Ренд видел ваше выступление и, хотя он плохо себя чувствует, просил, чтобы вы к нему обязательно зашли.

Шанс вошел в спальню Ренда.

— Шэнси, — сказал Ренд, с трудом приподнимаясь в своей огромной постели, — позвольте от всей души вас поздравить! Ваша речь была просто блистательна. Думаю, на вас смотрела вся страна.

Он поправил одеяло.

— У вас замечательный дар — вы умеете держаться естественно, а это — свойство лидера. Вы вели себя смело и уверенно и при этом совершенно не впадали в морализаторство. Каждое слово било прямо в цель.

Ренд замолчал и посмотрел на Шанса. Тот ответил ему взглядом.

— Шэнси, мой дорогой друг, — продолжал Ренд очень серьезно и не скрывая своего восхищения, — вам будет, наверное, интересно узнать, что Йе-Йе — президент Комитета по организации приемов при ООН. По должности она обязана присутствовать на завтрашнем банкете. Я не в состоянии ее сопровождать и хотел бы попросить вас это сделать. Ваша речь запала людям в самое сердце. Мне кажется, многие были бы не прочь с вами познакомиться. Вы пойдете, правда?

— Разумеется, Бен. Мне будет приятно пойти с Йе-Йе.

На мгновение лицо Ренда свела судорога, как будто его заморозили изнутри. Затем он облизнул губы и обвел комнату потерянным взглядом. Наконец, собравшись с силами, Ренд снова посмотрел на Шанса и сказал:

— Спасибо, Шэнси. Знаете… если со мной что-нибудь случится, позаботьтесь о Йе-Йе. Ей будет тяжело одной, ей нужен кто-то… вроде вас.

В салоне самолета, летевшего из Денвера в Нью-Йорк, Йе-Йе постоянно возвращалась мыслями к Сэдовнику. Она пыталась подобрать ключ к событиям последних дней. Ей вспомнилось, что, когда она впервые увидела Шанса, тот не был даже удивлен; его лицо было бесстрастным, манеры — безупречными и сдержанными. Казалось, он все это предчувствовал заранее — автомобиль, боль и даже встречу с Йе-Йе.

Прошло уже два дня, а она так и не знала, кто он такой и откуда взялся. На все расспросы о себе он отвечал уклончиво. Вчера, пока слуги обедали, она поднялась в комнату к спавшему Шансу и тщательно осмотрела все его личные вещи. Она не нашла ничего — ни документов, ни денег, ни чеков, ни кредитных карточек. Даже использованного театрального билета и того не нашлось. Она удивилась, что Шанс путешествовал без всего этого. Возможно, его дела вел какой-нибудь банк, с которым он находился в постоянном контакте. Ведь по всему было видно, что Шанс принадлежит к преуспевающим слоям общества. Его костюмы были сшиты портным из материала высшего качества, его рубашки — ручной работы, из тончайшего шелка, его ботинки — из дорогой кожи. И чемодан был совсем новый, хотя и старомодного образца.

При каждом удобном случае Йе-Йе старалась задавать Шансу вопросы о его прошлом, но тот ограничивался общими словами, используя какое-нибудь из своих излюбленных сравнений, почерпнутых из телевизионных программ или из жизни природы. Йе-Йе догадывалась, что такая скрытность может быть вызвана крахом фирмы — возможно, даже банкротством, столь обычным в последнее время, — или же от него ушла любимая женщина. Возможно, он сам ушел под влиянием момента, а теперь мучается и пытается понять, стоит ли ему возвращаться обратно. Где-то в этой стране был город, где он жил, дом, в котором остались его вещи, дело, которым он занимался. Где-то скрывалось его прошлое.

Шанс никогда не упоминал других людей, не вспоминал о каких-либо событиях и связанных с ними местах. Йе-Йе в жизни не встречала человека, который бы так всецело полагался на самого себя. Уже одно это говорило о том, что Сэдовник имеет состояние и вес в обществе.

Она не могла понять, как он относится к ней, но в его присутствии сердце Йе-Йе начинало биться быстрее и ей становилось очень трудно говорить спокойно и сдержанно. Она часто думала о Шансе; она хотела знать о нем всё, и не из пустого любопытства. С самого начала она заметила, что ответы Шанса всегда предельно обтекаемы, и догадалась, что это для того, чтобы никто не смог понять его истинного отношения к тому или иному человеку или предмету.