Садовник - [47]

— Что делать? Чем я могу помочь?

Он покачал головой и добавил:

— Некоторые переметнулись на ее сторону. Мне следовало предвидеть. Это она прекратила выплаты твоей маме. Это она…

Его глаза закрылись, голова склонилась набок.

— Я позову кого-нибудь!

Соломон сглотнул и, задыхаясь, вновь заговорил слабым голосом; некоторых слов было не разобрать.

— Сигнализацией… блокируется. Все… по кабинетам. Не выйдут… пока… не отключится.

Теперь ясно, почему в коридорах пусто.

— Я буду стучать во все двери. Найду кого-нибудь.

Он взял меня за руку и сжал ее:

— Мне надо кое-что тебе рассказать. Кое-что, о чем я так и не решился…

— Нет! Я пошел за помощью.

— Никто не поможет…

Но я, кажется, знал одного человека.

— Как выйти за ворота?

Наверное, он что-то заметил в моих глазах, потому что не стал спорить и рассказал, как добраться до выхода, трясущейся рукой показав на карман своей рубашки. Я вынул оттуда пластиковую карту.

— Откроешь ворота… двери закрыты… — пробормотал он и потерял сознание.

Эх, надо было отобрать электрошокер у типа в зеленом костюме!.. В углу висел огнетушитель, а под ним — топор. Схватив его, я побежал, повторяя про себя указания Соломона и надеясь, что никого не встречу в коридоре, потому что тогда мне пришлось бы применить оружие. Не прошло и пяти минут, как я достиг выхода и, распахнув двери, помчался к воротам.

Только будь там, прошу тебя.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

— Мама! — крикнул я.

— Мейсон!

Мама вышла из машины доктора Эмерсон и побежала ко мне.

— Мама!

Я отыскал замок и вставил карту в щель. Поочередно зажглись три зеленые лампочки, ворота медленно отворились. Мама бросилась обнимать меня, и я отвел в сторону руку, в которой держал топор.

— Слава богу! Как же ты долго. Я волновалась.

— Соломону нужна твоя помощь. — Я сделал шаг назад. — Пойдем.

— Он твой отец, — помолчав, произнесла мама.

— Я знаю.

Она не двинулась с места.

— Что такое?

Мама указала на доктора Эмерсон, стоящую у «приуса»:

— Она тоже может помочь.

Спорить и выяснять, помирились ли они, не было времени, и я позвал ее.

Доктор Эмерсон подалась к воротам:

— Что с Лейлой? Как она?

— Некогда рассказывать. Нужна ваша помощь.

Она замешкалась и покачала головой:

— Нет. Мне туда нельзя.

Я сжал рукоятку топора так, что побелели костяшки пальцев:

— Даже ради Лейлы?

Она помотала головой и сделала шаг назад.

После всего? Всего, что связано с Лейлой? Ведь мы так спешили добраться до «Тро-Дин»!

— Тряпка! — не выдержал я.

Смотреть на ее реакцию было недосуг. Я повернулся к маме:

— Надо спешить.

И мы побежали к зданию.

Оказавшись внутри, я махнул рукой.

— Сюда.

— Я знаю дорогу, — отозвалась мама и пошла вперед.

При виде мамы лицо Соломона просветлело, хотя ему было явно плохо. Она опустилась на колени и начала менять местами серебристые трубочки, прижав ладонь к его щеке и беспрестанно шепча его имя.

— Кто это сделал?

Соломон сглотнул:

— Ева.

Мама замерла.

— С чего вдруг?..

— Она хочет прибрать здесь все к рукам, — выпалил я. — И уже давно травит его.

— Никогда не доверяла этой женщине, — покачала головой мама и стала дальше разбираться с трубочками.

Я с удивлением наблюдал, как толково и уверенно действовала мама, а ведь мне всегда казалось, что она легко теряет самообладание.

— Готово. Теперь нужно подключить. Не знаю, успеем ли. — Она взглянула на меня: — Можешь поднять его?

Вдвоем мы усадили Соломона в кресло, и мама принялась подсоединять трубочки.

— Что дальше? — спросил я.

— Ты о чем?

— Обо всем! Дети в теплице. Ева собирается захватить власть.

Мама покачала головой:

— У Евы ум за разум зашел. И у тех, кто на ее стороне, тоже.

— Но как нам ее остановить?

Соломон, казалось, снова набирал силы. Голос его зазвучал гораздо спокойнее:

— Ева давно ведет подковерные игры. Хочет вступить в сделку с военными.

— Поверить не могу, что люди с ней согласились. — Мама прикусила губу.

— Ева лгала им, — пояснил Соломон. — В семьях думают, что это нужно только для развития проекта, что огромные деньги от военных ускорят нашу работу.

Я вспомнил разговор с доктором Эмерсон, как она взволнованно рассказывала о том, что кое-кто хочет продать проект военным. Она имела в виду Еву?

— Значит, большинство не знает, что их дети станут солдатами?

Соломон покачал головой:

— Если не считать тех, кто разделяет взгляды Евы, вряд ли кто-то до конца понимает, чем это чревато.

— Так всегда и было, — произнесла мама. — Родители слепы, они не видят ничего, кроме того, что им хочется видеть. Еве оставалось лишь представить все в розовом свете, и они соглашались. — Она похлопала Соломона по руке. — У тебя за спиной.

— О, боже!.. — простонал Соломон.

Теперь я смотрел на него другими глазами. Он искренне хотел спасти человечество. Возможно ли, что он играл положительную роль, если вспомнить увиденное мной в теплице? И во всем следует винить Еву?

— Так что насчет Евы? — спросил я.

Соломон взял маму за руку:

— Нельзя допустить…

— Она не знает, что вы живы? — перебил я. — Ведь, уходя, она думала, что вы умрете?

— Наверняка… — Он взглянул на маму: — Лишь несколько человек могли спасти меня.

Соломон закашлялся. Мама нашла полотенце и поднесла к его рту.

— А можно закрыть все это? Покончить раз и навсегда? — спросил я.