Садок судей - [14]

Слуга

Ишь куда повертывает, таковский, дышло…

Зритель

Да, Санцио, живопись им не нужна.

О они кой в чей другом узнали толк:

Строй пушек, готовых жидким, трезвость изгоняя, выстрелить огнем, их хочет полк.

Какого же еще вам надобно рожна?

(Уходит.)

Кто-то

О, Рафаэль вино и Рафаэль другой — улыбка ведем!

Ну что же, в путь обратный — едем.

(Рафаэль и незнакомец уходят.)

Рыжий поэт

Я мечте кричу: пари же,

Предлагая чайку Шенье,

Казненному в тот страшный год в Париже,

Когда глаза прочли: чай, кушанье.

Подымаясь по лестнице

К прелестнице,

Говорю: пусть теснится

Звезда в реснице.

О Тютчев туч! какой загадке,

Плывешь один, вверху внемля?

Какой таинственной погадка

Тебе совы — моя земля?

Слуга

Одни поют, одни поют,

И все снуют, и все снуют,

Пока дают живой уют.

(Зрители проходят и уходят. Маркиза Дэзее и Спутник в боковой горнице.)

Маркиза Дэзес

То отрок плыл, смеясь черными глазами,

И ветки черных усов сливались с звездными лозами.

Я, звездный мир зная над собой, была права,

И люди были мне березке как болотная трава.

Но что это? Переживаем ли мы вновь таинственный потоп?

Почувствуй, как жизнь отсутствует, где-то ночуя,

И как кто-то другой воскликнул: так хочу я!

Люди стоят застыло, в разных ростах, и улыбаясь.

Но почему улыбка с скромностью ученицы готова ответить: я из камня и голубая-с.

Но почему так беспощадно и без надежды

Упали с вдруг оснегизненных тел одежды!

Сердце, которому были доступны все чувства длины,

Вдруг стало ком безумной глины!

Смеясь, урча и гогоча,

Тварь восстает на богача.

Под тенью незримой Пугача

Они рабов зажгли мятеж.

И кто их жертвы? Мы те же люди, те ж!

Синие и красно-зеленые куры

Сходят с шляп и клюют изделье немчуры,

Червонные заплаты зубов,

Стоящих, как выходцы гробов.

Вон, скаля зубы и перегоняя, скачет горностаев снежная чета,

Покинув плечи, и ярко-сини кочета.

Там колосится пышным снопом рожь

И люди толпы передают ей дрожь.

Щегленок вьет гнездо в чьем-то изумленном рте,

И все приблизилось к таинственной черте.

Лапки ставя вместе, особо ль,

Там скачет чей-то соболь.

Щегленок — сын булавки!

И все приняло вид могильной лавки!

Там в живой и синий лен

Распались тела кружева.

И взгляд стыдливо просветлен

Той, которая, внизу камень, взором жива.

Все стали камнями какого-то сада,

И звери бродят беспечные и беззаботные среди них — какая досада:

В ее глазах и стыд, и нега,

И отсвет бледный от другого брега.

Пощадою оставлен легкий ток,

Полузаслоняя вид нагот.

Взор обращен к жестокому Судье.

Там полубоязливо стонут: Бог,

Там шепчут тихо: Гот,

Там стонут кратко: Дье!

Это налево. А направо люди со всем пылом отдались веселью,

Не заметив сил страшных новоселья.

Спутник

Бежим! Бежим отсюда, о госпожа!

Маркиза Дэзес

Но что это? Ты весь дрожишь? Ты весь дрожа?

Но спрашивать не буду. Куда же мы идем, мой «мой»?

Спутник

В счастье, в счастье, божество спасающее глаз тьмой!

Мои имения мне принесут земную мощь!

В «вчера» мы будем знать улыбку тещ.

Но нет! Не скучно-ли быть рабом покорным суток.

Нет, этот путь, как глаз раба, печальный жуток!

Убийца вещей, я в сердце миру нож свой всуну!

Божество. Стать божеством. Завидовать Перуну.

Я новый смысл вонзаю в «смерьте».

Повелевая облаками, кидать на землю белый гром…

Законы природы, зубы вражды ощерьте!

Либо несите камни для моих хором.

Собою небо, зори полни я,

Узнать, как из руки дрожит и рвется молния.

Маркиза Дэзес

Успокойся, безумец, успокойся!

Спутник

Сокройся, неутешная, сокройся!

Твоя печаль и ты, но что ты рядом с роком значишь?

Маркиза Дэзес (закрыв лицо)

Но ты весь дрожишь? Ты плачешь?

Спутник

Так! Я плачу. Чертоги скрылись волшебные с утра.

Развеяли ветра. Над бездною стою. Не «ять» и «е», а «е» и «и»!

Не «ять» и «е», а «е» и «и»! Голос неумолкший смерти.

Кого — себя? Себя для смерти! Себя, взиравшего! о, верьте, мне поверьте!

Маркиза Дэзес

Ты мрачен, друг. Бежим, бежим!

Слышишь, как умолкло странно все вокруг и в тишине внезапной нарастая,

Бежим сейчас войдут к нам горностаи.

И заструятся змейки узких тел.

О, бежим, бежим! Ты не можешь? Ну тогда одна я бегу.

Я не Дэзес. Я русская, я русская, поверь!

Дай я тебя на прощание поцелую.

Сейчас! Сейчас. Бегу. Бегу. Бегу.

Еще последний раз. Не, что сделал ты со мной? Я не могу!

Что сделал ты со мною бедной?

Я не могу уйти от тебя: покорная тебе

Спутник

Бог от «смерти» и бог от «смерьте»!

Маркиза Дэзес

С твоей руки струится мышь. Перчатка с писком по руке бежит.

Какая резвая и нежная она!

Так! что-то надвигается! Я уже дрожу.

Но подавляю гордо болезненную улыбку уст.

Спутник

Бежим!

Маркиза Дэзес

Хорошо. Я бегу. Но я не могу:

Жестокий, что ты сделал? Мои ноги окаменели!

Жестокий! Ты смеешься? Уж не созвучье ли ты нашел «Нелли»?

Безжалостный, прощай! Больше я уже не в состоянии подать тебе руки, ни ты мне. Прощай!

Спутник

Прощай. На нас надвигается уж что-то. Мы прирастаем к полу.

Мы делаемся единое с его камнем.

Но зато звери ожили. Твой соболь поднял головку и жадным взором смотрит на обнаженное плечо. Прощай!

Маркиза Дэзес

Прощай! Как изученно и стройно забегали горностаи!

Спутник

С твоих волос с печальным криком сорвалась чайка.

Но что это? Тебе не кажется, что мы сидим на прекрасном берегу, прекрасные и нагие, видя себя чужими и беседуя? Слышишь?