Сад утрат и надежд - [160]
Я родила дочку, но боюсь, что занемогла. Короче говоря, в процессе родов что-то случилось, все прошло тяжелее, чем я предполагала. Далбитти, я должна сказать тебе, что они потребовали от меня значительно больше усилий, чем при уличных демонстрациях за избирательное право для женщин. Доктора уклонялись от правды, а это всегда плохой знак. Стелле уже шесть месяцев – они стали для меня главным делом жизни. Она очень походит на отца – огромные глаза, живой интерес ко всему. Она радостно пищит, когда я подхожу к ней утром. Она любит свои ножки и хватает их, когда лежит в колыбельке.
Мы вернулись в Хаммерсмит в мои маленькие комнатки. Я не могла оставаться в том доме без тебя, мой дорогой. Я знаю, что мои дни сочтены. Я кашляю ночами и мешаю спать Стелле. Хотя до прошлой недели я чувствовала себя вполне сносно, только изредка меня мучили боли. Я очень уютно устроилась, мой дорогой. Я сшила всю одежду для Стеллы. Кольцо, твой подарок, я продала, и благодаря этому мы с твоей дочкой продержались вполне комфортно последние месяцы. Ты оставил мне очень много денег, но их недостаточно для жизни с маленьким ребенком! Я наняла няньку, миссис Лефей, милую женщину, военную вдову. Ее муж погиб в сражении за Пашендаль. Он был художником, учился в Академии, и мы с ней разговариваем о живописи, об искусстве и подобных предметах. У меня за окном блестит река, Стелла улыбается, когда слышит гудки пароходов, миссис Лефей заботится о нас, и я не могу сказать, что я несчастна. Мне с ней уютно. Она будет со мной до конца. Ты не волнуйся за меня.
Через месяц я отдам Стеллу. Я отвезу ее в Соловьиный Дом. Надеюсь там уговорить мою сестру, чтобы она вырастила ее как родную дочь. Как мне убедить Лидди это сделать, ведь она рвала мои письма, отказывалась встречаться со мной все эти десять, даже двадцать лет и обрушивала проклятья мне на голову? Я просто в растерянности. Она считает меня распутницей с черным сердцем, потерявшей всякие приличия. Я приложу все силы и устрою такую убедительную сцену, что она согласится взять себе ребенка.
Я уверена, что Лидди посмотрит в ее глазки и увидит то, что вижу я. Потому что Стелла так похожа на нашу мать, что у меня захватывает дух. К тому же она даст Лидди еще один шанс. Она дает всем нам еще один шанс, Далбитти. Возможно, для всех нас это наш последний ребенок; она сможет расти в Соловьином Доме, свободная и резвая, среди птиц и цветов, на свежем, свежем воздухе. У нее будет то, чего не было у Пертви, Лидди, у меня и дорогих Джона с Элайзой. Детство без забот и бед в том самом доме, который сделан твоими стараниями. Я прошу тебя, пойми, что ты не должен видеться с ней; ты – как и я – должен отказаться от всех прав на нее, чтобы она росла, не зная, кто она.
Я скоро уйду из жизни – но мне не грустно. Потому что я увижу тебя, мой любимый, в том большом саду, где мы все снова будем вместе когда-нибудь – ты, я и наша дочка. Прощай, мой самый дорогой на свете человек – спасибо, что ты любил меня.
Все утро она собиралась на кладбище, но тянула с этим. Она была простужена и страдала от ужасной зубной боли; почти всю неделю она ходила, закутав голову шарфом, прижав к больному зубу марлевый комок, смоченный в чесночном масле. Десна была воспалена, болела, Лидди не могла ничего есть; но больше всего ее беспокоила другая боль, которая не покидала ее. Незримая боль, наполнявшая тебя до предела жалостью к себе, тоской по минувшим временам и упущенным возможностям. Но это был день рождения Джона, и ей надо пойти. Кроме того, несколько недель назад был установлен надгробный камень на могиле Неда, а она еще не видела его. Сама не знала почему. Стояла скверная погода, ледяной дождь превратил дорожки в каток и прибил на лужайке первые, робкие подснежники. Но это был день рождения Джона, и Лидди понимала, что не может и дальше откладывать задуманное, и в полдень, когда стало немного светлее, она надела поверх платка побитую молью шаль и осторожно вышла на улицу.
Все это время она старалась соблюдать осторожность; осторожно ходила, разжигала очаг, закрывала двери, вытаскивала занозы. Она осталась одна, совсем одна, и надо было жить дальше ради памяти об ушедших. Так много сожалений: она часто жалела, что не пошла на встречу с Мэри, сжигала ее письма. Что недостаточно заботилась о Неде, игнорировала его, и в результате случилось то, что случилось. Что зря поехала в Лондон в то лето… что не уговорила Джона пойти на работу подальше от фронта… Она жалела слишком о многом, и мрачные мысли порой так захлестывали ее, что у нее возникало желание разом покончить со страданиями. Но тогда никто не вспомнит, что они были здесь, дом будет продан – богачу, который все переменит, перестроит дом и превратит весь сад в лужайку, по которой будут бегать его дети… Нет, это было немыслимо.
Холодный воздух ударил ей в лицо. На улице пахло влажной землей и чем-то еще – свежим, металлическим. Запах весны. Лидди ковыляла по дороге к кладбищенской калитке и видела, что на черных ветках сирени, растущей возле дома священника, уже проклюнулись крошечные, зеленовато-бурые почки. А кое-где уже цвели подснежники и нарциссы. Где-то за спиной на деревьях чирикала одинокая птица.
День, когда Марта Винтер решила разрушить свою семью, начался обыкновенно, как всякий другой день… Марта, жена и мать троих детей, садится одним летним утром, чтобы написать приглашения для гостей на свое восьмидесятилетие. Она знает, что в этот день все изменится. Марта расскажет правду, потому что больше не может молчать. Все то, что они создавали и строили вместе с мужем больше пятидесяти лет, разлетится на мелкие щепки. Приглашения отправляются в разные уголки мира, и вот уже на празднество спешит доктор Билл, интеллектуалка Флоренс и добропорядочная Дейзи.
Тони и Алтея Уайлд — красавцы, купающиеся в лучах славы, актеры, известные всем, мои родители. Ими восхищались, им завидовали, их любили. Их называли Дикими Цветами, такими яркими и независимыми они были. Каждое лето мы проводили в доме у моря — в доме, который приютил моего осиротевшего отца во времена, когда мир разрывали ужасы Второй мировой войны. Отец был моим героем, моим лучшим другом, он подарил нам с братом золотое детство, но призраки прошлого никогда не отпустят его. И рано или поздно они настигнут нас всех.
Давно забытый король даровал своей возлюбленной огромный замок, Кипсейк, и уехал, чтобы никогда не вернуться. Несмотря на чудесных бабочек, обитающих в саду, Кипсейк стал ее проклятием. Ведь королева умирала от тоски и одиночества внутри огромного каменного монстра. Она замуровала себя в старой часовне, не сумев вынести разлуки с любимым. Такую сказку Нина Парр читала в детстве. Из-за бабочек погиб ее собственный отец, знаменитый энтомолог. Она никогда не видела его до того, как он воскрес, оказавшись на пороге ее дома.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
Однажды учительнице русского языка и литературы стало очень грустно. Она сидела в своем кабинете, слушала, как за дверью в коридоре бесятся гимназисты, смотрела в окно и думала: как все же низко ценит государство высокий труд педагога. Вошедшая коллега лишь подкрепила ее уверенность в своей правоте: цены повышаются, а зарплата нет. Так почему бы не сменить место работы? Оказалось, есть вакансия в вечерней школе. График посвободнее, оплата получше. Правда работать придется при ИК – исправительной колонии. Нести умное, доброе, вечное зэкам, не получившим должное среднее образование на воле.
Евгений Бабушкин (р. 1983) – лауреат премий «Дебют», «Звёздный билет» и премии Дмитрия Горчева за короткую прозу, автор книги «Библия бедных». Критики говорят, что он «нашёл язык для настоящего ужаса», что его «завораживает трагедия существования». А Бабушкин говорит, что просто любит делать красивые вещи. «Пьяные птицы, весёлые волки» – это сказки, притчи и пьесы о современных чудаках: они незаметно живут рядом с нами и в нас самих. Закоулки Москвы и проспекты Берлина, паршивые отели и заброшенные деревни – в этом мире, кажется, нет ничего чудесного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Северин – священник в пригородном храме. Его истории – зарисовки из приходской и его семейной жизни. Городские и сельские, о вечном и обычном, крошечные и побольше. Тихие и уютные, никого не поучающие, с рисунками-почеркушками. Для прихожан, захожан и сочувствующих.
Новый роман Скарлетт Томас – история о Наташе, дочке русского олигарха, которую отправляют учиться в Англию, в частную школу-интернат. Мрачный особняк, портреты Белой Дамы повсюду – это принцесса Августа, которая некогда жила здесь, а теперь является, как поговаривают, в качестве привидения. И соученицы Наташи, помешанные на диетах. В игру “Кто самая худая” включается и Наташа. Но игра эта оборачивается драмами и даже трагедиями.