Сад теней - [39]

— Ну, и в чем дело? — наконец, прервала молчание я.

— Мы обсуждали его завещание. Естественно, что он сейчас переписывает его.

— Разумеется, как ты и ожидал.

— Я получу дом и контроль над бизнесом; однако, Алисия и Кристофер могут жить здесь, сколько пожелают. Алисия получит три миллиона в облигациях и акциях, а Кристофер получит два миллиона, которые будут находиться в распоряжении опекуна. Я буду их душеприказчиком, используя эти средства по своему усмотрению. Он склонен больше доверять, чем я мог полагать.

— Ты должен только радоваться этому.

— Мой отец признает мои финансовые способности, что и тебе следовало бы учесть. Я уставилась на него.

— Я неплохо управляюсь со своими инвестициями.

— Ты получаешь только малую толику того, что могла бы иметь.

— И тем не менее, именно я распоряжаюсь этим.

— Глупое упрямство. Это семейная черта Уинфиль-дов?

— Я думала, что это семейная черта Фоксвортов. Ты постоянно твердишь мне, как глуп твой отец, а кому же, как не тебе суждено наследовать его суждения и взгляды на мир и развивать их?

Лицо Малькольма покраснело, но он не развернулся и не вышел из комнаты, как я ожидала.

— Я хотел бы, чтобы ты выяснила кое-какие детали и сообщила бы мне о том, не собирается ли отец изменить завещание. Алисия, конечно, будет делиться с тобой своими секретами. Я уверен, что она расскажет тебе об этом. Мне кажется, что данная договоренность не приведет ее в восторг, и она использует свое очарование, чтобы добиться от отца большего.

— Ты хочешь, чтобы я шпионила за твоим отцом и его женой?

— А разве ты сама этого не хочешь? — грубо переспросил он.

Мое лицо побелело. Он улыбнулся холодной, кривой улыбкой, которая словно льдом сковала мое сердце. Он не собирался ждать моего ответа.

— В твоих интересах исполнять то, что я приказываю, это и в интересах твоих сыновей, — сказал он и вышел из комнаты, даже не взглянув на мальчиков.

С момента рождения Малькольм ни разу не поцеловал сыновей, не пожелал им спокойной ночи.

Я наклонилась к ним. Оба уже спали. Как хорошо, что они были слишком молоды и не понимали слов отца. Но что ожидало их впереди, когда они станут взрослыми, и им придется выбирать между тем, чего они хотят для себя, и что требовал и хотел от них собственный отец?

Когда я смотрела на них, мне хотелось лишь одного, чтобы они подольше оставались детьми.

Алисия захотела переселиться в лебединую комнату, и Гарланд согласился с нею. Эта комната, убранство, мебель всегда приводили ее в восторг, и она всех расспрашивала о ней. Я увидела, как разволновался Малькольм, когда она вскользь упомянула о ней в разговоре, но я и представить себе не могла, что она захочет переселиться в комнату, принадлежавшую первой жене Гарланда. Второй жене не следует пробуждать в муже воспоминаний о первой жене, но она либо не хотела, а может быть, просто не в силах была это уяснить.

Пришел день, когда за ужином Гарланд объявил, что Алисия собирается переносить их вещи в лебединую комнату.

— А маленькая лебединая колыбелька очень подходит для маленького Кристофера, — сказала Алисия. Малькольм перестал есть и посмотрел на нее.

— Эта комната принадлежала моей матери, — сказал он, словно никто не знал этого.

— И она по-прежнему принадлежит, — сказал Гарланд, — твоей новой матери, — добавил он, обнимая Алисию.

— Я не могу представить себе, что моя мать будет гораздо моложе меня, — оборвал его Малькольм, но Гарланда и Алисию это, кажется, ничуть не волновало.

— Я ничего не собираюсь менять, — сказала Алисия. — Здесь все ухожено и прибрано. Все кажется нетронутым и невредимым.

— Никто не спал в этой комнате с тех пор… с тех пор, как моя мать бросила меня! — воскликнул Малькольм.

— Я считаю, что ее не следует превращать в музей, — парировала Алисия и рассмеялась.

Она явно не хотела казаться жестокой, но слова ее ранили Малькольма в самое сердце. Он даже сморщился от боли.

— Музей. Здорово сказано. Настоящий музей, — прибавил Гарланд и рассмеялся вслед за Алисией.

Позднее Малькольм громко и гневно возмущался тем, как отец потакает всем капризам и прихотям Алисии.

— Он испортит ее так же, как испортил мою мать.

— Как ты можешь судить об этом? Ведь ты был так мал тогда.

— Я был развит не по годам. Я чувствовал, я знал. Не было ни одного платья или костюма, который понравился бы ей и не оказался в ее гардеробе. У нее было достаточно драгоценностей, чтобы открыть собственный магазин. Он думал, что покупая ей бесчисленные драгоценности, сделает ее счастливой. Я понимал это намного лучше, чем дети моего возраста.

— Я охотно верю тебе, — ответила я. — Твой отец постоянно твердит мне, как трудно было матери управляться с тобой. Ты был слишком шустрым. Она не могла приструнить тебя, потому что ты всегда старался обвести ее, чтобы избежать наказаний или запретов. Ты знал, что у нее не хватит терпения или выдержки для бесконечных дискуссий с тобой. Ему кажется, что она сбежала от тебя.

— Он так говорит? — Малькольм стиснул зубы. — Именно ему не по силам было сладить с моей матерью. Ты полагаешь, она сбежала бы с другим мужчиной, если бы ее муж был твердым, сильным супругом, каким ему и следовало быть? Ведь у нее были даже собственные накопления, — добавил он, — поэтому она могла позволить себе уехать куда угодно и с кем угодно.