Сад нашей памяти - [72]

Сэйди вся напряглась, противясь желанию соприкоснуться с ним еще плотнее, нежели сейчас.

Малкольм тихо хохотнул.

– Положи руки мне на плечи, и я нас поведу.

Сэйди положила ладони на его широкие плечи. С беззаботным весельем в глазах Малкольм начал двигаться вместе с ней в такт музыке. Несколько раз Сэйди наступала ему на ботинок и, опустив взгляд, пыталась следить за их ногами.

Предельно сосредоточившись, она разобралась наконец в фигурах танца и уже спустя несколько минут стала двигаться свободнее.

– У тебя талант, – молвил Малкольм.

– Да я б так не сказала. Мои ноги сами не знают, куда двигаются.

– У тебя просто отлично все выходит, Сэйди.

Они продолжали дальше танцевать в такт этой медленной песне, которая сменилась другою в том же темпе. Мало-помалу тело ее все больше придвигалось к его, пока наконец она не прижалась грудью к его груди.

Сэйди вдруг подумала о матери. Боже правый, вот бы ей досталось, если бы это увидела мать! Ей следовало бы отстраниться от Малкольма. Сделать небольшой перерыв. И где, черт возьми, эта Рут?

Но всякий раз, когда Сэйди начинала озираться вокруг или пыталась отстраниться, Малкольм крепко удерживал ее вплотную к себе.

Когда песня закончилась, толпа в зале стала требовать мелодию побыстрее, и Сэйди увидела в этом возможность сделать перерыв.

– Вот сейчас мне точно надо выпить лимонада! – заявила она.

– Хорошо. Сейчас налью нам по новой.

Взяв Сэйди за руку, Малкольм увел ее с танцпола. Пока он отлучился наполнить им по стакану, Сэйди устремила взгляд на танцующих, наблюдая за быстрыми движениями пар и в такт музыке пристукивая ногой по полу.

Вернувшись, Малкольм вручил ей полный до краев стакан лимонного пунша:

– Пей до дна, Сэйди.

Она осторожно сделала глоток.

Напиток показался ей слаще, нежели тот, что она пила в прошлый раз, и цитрусовый вкус его был немного едким.

– Ты чего-то туда добавил.

– Совсем чуть-чуть.

Самогон, что ей приходилось пробовать, тоже имел едкий вкус, и от него все жгло во рту. А этот напиток был сладким, легко пился и казался вовсе не алкогольным. Не успев даже заметить, Сэйди осушила стакан, и Малкольм тут же вложил ей в руку второй.

Когда он уже отправился за третьим стаканом пунша, Рут со своим кавалером оторвались от компании и подошли к Сэйди.

– Я вижу, ты тут приятно проводишь время.

– Ну да. – Сэйди чувствовала, что все мышцы у нее совершенно расслабились, и теперь она не сомневалась, что сможет танцевать лучше всех в этом зале.

Подняв бровь, Рут с улыбкой поглядела на своего парня, словно потешаясь какой-то им одним понятной шутке.

– Что ж, некоторые девушки всегда умеют с удовольствием провести время, не так ли?

– Что ты имеешь в виду? – спросила Сэйди.

– Ничего. Приятного тебе вечера!

Когда Рут со своим поклонником исчезли через входную дверь, вернулся Малкольм.

– Не хочешь выйти проветриться? Ты как будто немного раскраснелась.

Сэйди сделала глоток пунша. Мысль выйти на прохладный воздух показалась ей очень даже удачной. Не только потому, что она и впрямь чувствовала себя слегка разгоряченной, но потому, что Сэйди понимала: если она хочет поцеловать Малкольма, то лучше это сделать где-нибудь на улице, где не будет посторонних глаз.

– Конечно, с удовольствием.

Он снова расплылся в улыбке. Подождав, когда она опорожнит последний стакан и отставит в сторону, к уже пустым, Малкольм положил ей ладонь на поясницу и повел к выходу. Она чувствовала на себе укоризненные чужие взгляды. Ее снова осуждали – но, точно так же, как и Рут, смотреть на нее так осуждающе будут всегда. Так уж ее воспринимали в Блюстоуне. И каким бы шикарным ни был ее наряд, она всегда и для всех будет оставаться прежней Сэйди Томпсон.

С Малкольмом она отошла подальше от клуба, в темноту, освещаемую лишь звездами на ясном ночном небе. Луна сияла совсем маленьким серпиком. В такую ночь хорошо удирать самогонщикам, подумала Сэйди. Достаточно светло, чтобы ездить без фар, и достаточно темно, чтобы спрятаться от законников.

Малкольм перевел ее через грязный пятачок земли к припаркованному поодаль, блестящему полировкой «Понтиаку»-купе. Краска на нем как будто выгорела на солнце, и было видно, что эта машина постарше.

– Твое авто? – спросила Сэйди.

– Да. – Малкольм сунул руку в карман, достал сигарету и закурил ее, эффектно чиркнув спичкой о каблук. Лицо его окуталось дымом, и он сразу же напомнил девушке Кларка Гейбла.

Внезапно по телу у нее прокатилась легкая слабость, и, чтобы не упасть, Сэйди прислонилась к блестящему черному боку автомобиля. Малкольм шагнул к ней ближе, глядя на нее во все глаза, точно она была единственным для него человеком во вселенной.

– Ты очень красивая.

Сэйди коснулась кончиками пальцев своих разгоряченных щек.

– Мне этого еще никто не говорил.

– Это потому, что парни в вашем городе – просто слепые глупцы.

Она слегка расправила плечи.

– Как мило от тебя это слышать.

– Это истинная правда.

Сделав последнюю затяжку, Малкольм кинул остатки сигареты под ноги. Выдыхая дым, затоптал окурок в земле.

– Мне бы хотелось поцеловать тебя, Сэйди.

Шумная музыка и огни клуба растаяли где-то позади, и Сэйди казалось, они перенеслись куда-то на многие тысячи миль, туда, где есть лишь Малкольм и она.