Сад любви. Из английской романтической поэзии - [57]

Шрифт
Интервал

[ˌəʋvə'fləʋ] – переливаться через край; разливаться /о реке/).

No Nightingale did ever chaunt (никакой соловей никогда не пел)

More welcome notes to weary bands (более желанных/долгожданных нот уставшим отрядам)

Of travellers in some shady haunt (путников в каком-либо тенистом прибежище; haunt [hɔ:nt] – часто посещаемое место /для отдыха и т. п./, прибежище),

Among Arabian sands (посреди аравийских песков; Arabian [ə'reɪbɪən] – арабский; аравийский);

A voice so thrilling ne’er was heard (голос столь захватывающий/волнующий никогда не был слышим = не слышался/раздавался; to thrill – вызывать трепет, дрожь; сильно волновать)

In spring-time from the Cuckoo-bird (в весеннее время = порою весны от кукушки = производимый кукушкой),

Breaking the silence of the seas (разбивающий/нарушающий безмолвие морей)

Among the farthest Hebrides (среди самых дальних Гебридских островов; Hebrides ['hebrɪdi: z] – Гебриды, Гебридские острова /архипелаг в Атлантическом океане, к западу от Шотландии; территория Великобритании/).

Will no one tell me what she sings (скажет ли мне кто-нибудь, что /именно/ = о чем она поет)? —

Perhaps the plaintive numbers flow (возможно, жалобные ритмы плывут; plaintive ['pleɪntɪv] – жалобный, заунывный; number ['nʌmbə] – число; часть музыкального произведения; /уст./ метр, размер; ритм)

For old, unhappy, far-off things (для = по поводу старинных, несчастливых, далеких вещах; far-off – далекий, дальний, отдаленный),

And battles long ago (и давних битвах; long ago – очень давно, давным-давно):

Or is it some more humble lay (или это какая-то более незатейливая песенка; humble – простой, незнатный по происхождению; скромный, непритязательный; lay – лэ /вид баллады/, короткая песенка, короткая баллада),

Familiar matter of today (близкая сегодняшняя/насущная тема; familiar [fə'mɪlɪə] – близкий, привычный; хорошо знакомый; семейный; matter – вещество; сущность, содержание; тема, вопрос /для обсуждения/)?

Some natural sorrow, loss, or pain (какая-нибудь естественная печаль, потеря или боль/страдание),

That has been, and may be again (которое было = случилось и может случиться вновь)?

Whate’er the theme, the Maiden sang (каков бы ни был предмет, дева пела; theme [θi: m] – тема, предмет /обсуждения и т. п./; maiden ['meɪd(ə)n] – дева, девица)

As if her song could have no ending (/так/ словно ее песня могла не иметь конца = никогда не кончаться);

I saw her singing at her work (я видел ее поющей за работой),

And o’er the sickle bending (и склонившейся над серпом); —

I listened, motionless and still (я слушал, недвижный и безмолвный);

And, as I mounted up the hill (и, когда я поднялся по холму = взошел на холм),

The music in my heart I bore (эту музыку я нес в моем сердце; to bear [beə] – носить; держать /в голове/; удерживать /в памяти/),

Long after it was heard no more (спустя долгое время после того, как она больше не слышалась).

Behold her, single in the field,
Yon solitary Highland Lass!
Reaping and singing by herself;
Stop here, or gently pass!
Alone she cuts and binds the grain,
And sings a melancholy strain;
O listen! for the Vale profound
Is overflowing with the sound.
No Nightingale did ever chaunt
More welcome notes to weary bands
Of travellers in some shady haunt,
Among Arabian sands;
A voice so thrilling ne’er was heard
In spring-time from the Cuckoo-bird,
Breaking the silence of the seas
Among the farthest Hebrides.
Will no one tell me what she sings? —
Perhaps the plaintive numbers flow
For old, unhappy, far-off things,
And battles long ago:
Or is it some more humble lay,
Familiar matter of today?
Some natural sorrow, loss, or pain,
That has been, and may be again?
Whate’er the theme, the Maiden sang
As if her song could have no ending;
I saw her singing at her work,
And o’er the sickle bending; —
I listened, motionless and still;
And, as I mounted up the hill,
The music in my heart I bore,
Long after it was heard no more.
William Wordsworth

Еще от автора Коллектив Авторов
Диетология

Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.


Психология человека от рождения до смерти

Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.


Семейное право: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».


Налоговое право: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.


Трудовое право: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».


Международные экономические отношения: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.


Рекомендуем почитать
Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.


Как читать художественную литературу как профессор. Проницательное руководство по чтению между строк

Обновленное и дополненное издание бестселлера, написанного авторитетным профессором Мичиганского университета, – живое и увлекательное введение в мир литературы с его символикой, темами и контекстами – дает ключ к более глубокому пониманию художественных произведений и позволяет сделать повседневное чтение более полезным и приятным. «Одно из центральных положений моей книги состоит в том, что существует некая всеобщая система образности, что сила образов и символов заключается в повторениях и переосмыслениях.


Литературные портреты: Волшебники и маги

Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку о ком-либо из коллег по цеху, не было случайным.


Литературные портреты: В поисках прекрасного

Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку, посвященному тому или иному коллеге по цеху, – не было случайным.


Изобретая традицию: Современная русско-еврейская литература

Как литература обращается с еврейской традицией после долгого периода ассимиляции, Холокоста и официального (полу)запрета на еврейство при коммунизме? Процесс «переизобретения традиции» начинается в среде позднесоветского еврейского андерграунда 1960–1970‐х годов и продолжается, как показывает проза 2000–2010‐х, до настоящего момента. Он объясняется тем фактом, что еврейская литература создается для читателя «постгуманной» эпохи, когда знание о еврействе и иудаизме передается и принимается уже не от живых носителей традиции, но из книг, картин, фильмов, музеев и популярной культуры.


Век диаспоры. Траектории зарубежной русской литературы (1920–2020). Сборник статей

Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.