Сад любви. Из английской романтической поэзии - [57]
No Nightingale did ever chaunt (никакой соловей никогда не пел)
More welcome notes to weary bands (более желанных/долгожданных нот уставшим отрядам)
Of travellers in some shady haunt (путников в каком-либо тенистом прибежище; haunt [hɔ:nt] – часто посещаемое место /для отдыха и т. п./, прибежище),
Among Arabian sands (посреди аравийских песков; Arabian [ə'reɪbɪən] – арабский; аравийский);
A voice so thrilling ne’er was heard (голос столь захватывающий/волнующий никогда не был слышим = не слышался/раздавался; to thrill – вызывать трепет, дрожь; сильно волновать)
In spring-time from the Cuckoo-bird (в весеннее время = порою весны от кукушки = производимый кукушкой),
Breaking the silence of the seas (разбивающий/нарушающий безмолвие морей)
Among the farthest Hebrides (среди самых дальних Гебридских островов; Hebrides ['hebrɪdi: z] – Гебриды, Гебридские острова /архипелаг в Атлантическом океане, к западу от Шотландии; территория Великобритании/).
Will no one tell me what she sings (скажет ли мне кто-нибудь, что /именно/ = о чем она поет)? —
Perhaps the plaintive numbers flow (возможно, жалобные ритмы плывут; plaintive ['pleɪntɪv] – жалобный, заунывный; number ['nʌmbə] – число; часть музыкального произведения; /уст./ метр, размер; ритм)
For old, unhappy, far-off things (для = по поводу старинных, несчастливых, далеких вещах; far-off – далекий, дальний, отдаленный),
And battles long ago (и давних битвах; long ago – очень давно, давным-давно):
Or is it some more humble lay (или это какая-то более незатейливая песенка; humble – простой, незнатный по происхождению; скромный, непритязательный; lay – лэ /вид баллады/, короткая песенка, короткая баллада),
Familiar matter of today (близкая сегодняшняя/насущная тема; familiar [fə'mɪlɪə] – близкий, привычный; хорошо знакомый; семейный; matter – вещество; сущность, содержание; тема, вопрос /для обсуждения/)?
Some natural sorrow, loss, or pain (какая-нибудь естественная печаль, потеря или боль/страдание),
That has been, and may be again (которое было = случилось и может случиться вновь)?
Whate’er the theme, the Maiden sang (каков бы ни был предмет, дева пела; theme [θi: m] – тема, предмет /обсуждения и т. п./; maiden ['meɪd(ə)n] – дева, девица)
As if her song could have no ending (/так/ словно ее песня могла не иметь конца = никогда не кончаться);
I saw her singing at her work (я видел ее поющей за работой),
And o’er the sickle bending (и склонившейся над серпом); —
I listened, motionless and still (я слушал, недвижный и безмолвный);
And, as I mounted up the hill (и, когда я поднялся по холму = взошел на холм),
The music in my heart I bore (эту музыку я нес в моем сердце; to bear [beə] – носить; держать /в голове/; удерживать /в памяти/),
Long after it was heard no more (спустя долгое время после того, как она больше не слышалась).
William Wordsworth
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Обновленное и дополненное издание бестселлера, написанного авторитетным профессором Мичиганского университета, – живое и увлекательное введение в мир литературы с его символикой, темами и контекстами – дает ключ к более глубокому пониманию художественных произведений и позволяет сделать повседневное чтение более полезным и приятным. «Одно из центральных положений моей книги состоит в том, что существует некая всеобщая система образности, что сила образов и символов заключается в повторениях и переосмыслениях.
Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку о ком-либо из коллег по цеху, не было случайным.
Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку, посвященному тому или иному коллеге по цеху, – не было случайным.
Как литература обращается с еврейской традицией после долгого периода ассимиляции, Холокоста и официального (полу)запрета на еврейство при коммунизме? Процесс «переизобретения традиции» начинается в среде позднесоветского еврейского андерграунда 1960–1970‐х годов и продолжается, как показывает проза 2000–2010‐х, до настоящего момента. Он объясняется тем фактом, что еврейская литература создается для читателя «постгуманной» эпохи, когда знание о еврействе и иудаизме передается и принимается уже не от живых носителей традиции, но из книг, картин, фильмов, музеев и популярной культуры.
Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.