Сад любви. Из английской романтической поэзии - [51]

(дай мне снова = верни мне немногих верных; faithful ['feɪθfʋl] – верный, преданный; faith [feɪθ] – вера, доверие),

In years and feelings still the same (в годах и чувствах не изменившихся: «по-прежнему тех же самых»),

And I will fly the midnight crew (и я сбегу от полночной команды = из полночной компании; to fly – летать; убегать, спасаться бегством),

Where boist’rous joy is but a name (где шумная радость – всего лишь имя/название; boisterous ['bɔɪst(ə)rəs] – громкоголосый, громогласный, шумный; бурный).

And woman, lovely woman! thou (и женщина, красивая/миловидная женщина, ты),

My hope, my comforter, my all (моя надежда, моя утешительница, моя всё; to comfort ['kʌmfət] – утешать, успокаивать)!

How cold must be my bosom now (какой холодной должна быть сейчас моя грудь; bosom ['bʋzəm] – грудь),

When e’en thy smiles begin to pall (когда даже твои улыбки начинают тускнеть /в моих глазах/; pall [pɔ:l] – покров /на гробе/; завеса, пелена; to pall – покрывать, окутывать; затемнять; покрывать мраком; омрачать; надоедать, пресыщать)!

Without a sigh I would resign (без вздоха /сожаления/ я бы отказался; to resign [rɪ'zaɪn] – отказываться /от претензий, мысли и т. п./)

This busy scene of splendid woe (от этой суетной картины блистательной грусти; busy ['bɪzɪ] – деятельный; занятой; беспокойный, суетливый; woe [wəʋ] – горе, напасть, несчастье),

To make that calm contentment mine (чтобы сделать моей = чтобы обрести ту спокойную/тихую удовлетворенность; contentment [kən'tentmənt] – удовлетворение),

Which virtue knows, or seems to know (которую знает добродетель/достоинство, или кажется, что знает; virtue ['vɜ:ʧu:], [-tjʋ-] – добродетель, достоинство).

Fain would I fly the haunts of men (с радостью я оставил бы места, часто посещаемые людьми = места, которые милы другим; fain – /уст.; поэт./ радостно; охотно, с удовольствием, с готовностью; haunt [hɔ:nt] – часто посещаемое место /для отдыха и т. п./, прибежище) —

I seek to shun, not hate mankind (я стремлюсь избегать, а не ненавидеть человечество = людей; to seek – искать, разыскивать; стремиться, пытаться; mankind [ˌmæn'kaɪnd] – человеческий род, человечество);

My breast requires the sullen glen (моя грудь запрашивает = моей груди нужна мрачная горная долина; to require [rɪ'kwaɪə] – требовать; нуждаться; sullen ['sʌlən] – угрюмый, мрачный; glen – узкая горная долина),

Whose gloom may suit a darken’d mind (чей мрак может подойти потемневшей душе; gloom [ɡlu: m] – мрак; темнота; сумрак; уныние; to suit [s(j)u: t] – подходить, удовлетворять требованиям, устраивать; быть к лицу).

Oh! that to me the wings were given (о, если бы мне были даны крылья)

Which bear the turtle to her nest (которые несут горлицу к ее гнезду; turtle = turtledove ['tɜ:tldʌv] – горлица, дикий голубь)!

Then would I cleave the vault of heaven (тогда я расколол/пронзил бы свод небес; to cleave [kli: v] – раскалывать; прокладывать себе путь, пробиваться /через что-либо/; vault [vɔ:lt] – свод),

To flee away and be at rest (чтобы убежать прочь и быть в покое; at rest – в состоянии покоя).

I would I were a careless child,

Still dwelling in my highland cave,

Or roaming through the dusky wild,

Or bounding o’er the dark blue wave;

The cumbrous pomp of Saxon pride

Accords not with the freeborn soul,

Which loves the mountain’s craggy side,

And seeks the rocks where billows roll.

Fortune! take back these cultured lands,

Take back this name of splendid sound!

I hate the touch of servile hands,

I hate the slaves that cringe around.

Place me among the rocks I love,

Which sound to Ocean’s wildest roar;

I ask but this – again to rove

Through scenes my youth hath known before.

Few are my years, and yet I feel

The world was ne’er designed for me:

Ah! why do dark’ning shades conceal

The hour when man must cease to be?

Once I beheld a splendid dream,

A visionary scene of bliss:

Truth! – wherefore did thy hated beam

Awake me to a world like this?

I loved – but those I loved are gone;

Had friends – my early friends are fled:

How cheerless feels the heart alone

When all its former hopes are dead!

Though gay companions o’er the bowl

Dispel awhile the sense of ill;

Though pleasure stirs the maddening soul,

The heart – the heart – is lonely still.

How dull! to hear the voice of those

Whom rank or chance, whom wealth or power,

Have made, though neither friends nor foes,

Associates of the festive hour.

Give me again a faithful few,

In years and feelings still the same,

And I will fly the midnight crew,

Where boist’rous joy is but a name.

And woman, lovely woman! thou,

My hope, my comforter, my all!

How cold must be my bosom now,

When e’en thy smiles begin to pall!

Without a sigh I would resign

This busy scene of splendid woe,

To make that calm contentment mine,

Which virtue knows, or seems to know.

Fain would I fly the haunts of men —

I seek to shun, not hate mankind;

My breast requires the sullen glen,

Whose gloom may suit a darken’d mind.

Oh! that to me the wings were given

Which bear the turtle to her nest!

Then would I cleave the vault of heaven,

To flee away and be at rest.

George Gordon Byron

LIFT NOT THE PAINTED VEIL