Сад Лиоты - [157]

— Ты все сделала правильно, — повторила Нора.

Фред кивнул:

— Ей был нужен врач, Энни.

— Мне кажется, она догадывалась, что умирает, поэтому и скрывала от меня свою боль.

— У нее были боли? — тихо спросила Нора.

Энни, в душе которой боролись противоречивые чувства, повернулась к ней:

— Она жила с болью много лет, мама. С болью, которую тебе не дано понять. — Энни опять отвернулась.

Ожидая, что Нора Гейнз скажет сейчас что-нибудь грубое и жестокое, Корбан весь напрягся и приготовился к отражению атаки. Но она побледнела и не произнесла ни слова. Вид у нее был явно нездоровый. Возможно, она сдержалась талько потому, что в комнату для посетителей входил ее брат Джордж. За мужем следовала Дженни, усталая и настороженная.

— Мы прослушали запись на автоответчике. — Джордж посмотрел на Фреда, потом на Нору, Энни и, заметив кислую улыбку на лице Корбана, добавил: — Мы могли бы приехать раньше, но искали няньку для ребенка. Что сказал врач?

— Что сейчас бабушку обследуют и через несколько часов будут результаты анализов. — Энни посмотрела на свои часы. — Думаю, уже скоро.

— Мне очень жаль, милая. — Дженни подошла к Энни. — Чем мы можем помочь?

— Тут ничем не поможешь, остается только ждать и молиться, тетя Дженни, — со слезами в голосе проговорила Энни и обняла ее.

— Вовсе нет. — Джордж поиграл желваками. — На этот раз мы предоставим матери надлежащее лечение.

Корбан привстал со своего места.

— Минуточку…

— Вы не член этой семьи, — процедил сквозь зубы Джордж. — Не вмешивайтесь в наши дела.

— Он мой друг!

С этими словами Энни отошла от Дженни.

— А речь идет о моей матери.

— Джордж, — взмолилась Дженни, — сейчас не время…

— Ничем не хуже любого другого времени, — хмуро ответил он и покраснел. — Нора, я думал, ты разобралась со своей дочерью. Скажи ей, о чем мы говорили.

Нора хотела встать с кресла, но вместо этого закрыла лицо руками.

— Мы все очень огорчены, Джордж, — спокойно заметил Фред.

— Огорчены! Вы огорчены, я тоже огорчен. Я возвращаюсь от родственников жены после рождественских праздников и обнаруживаю на автоответчике сообщение о том, что моя мать снова в больнице. Только что я поговорил с врачом, и он сказал мне, что, по-видимому, боли у нее были не одну неделю! И если бы она оставалась там, где мы хотели оставить ее, она, по крайней мере, получала бы квалифицированную медицинскую помощь!

Увидев, как исказилось лицо Энни, Корбан шагнул к ней.

— Эй, послушайте! Как вы разговариваете с Энни? — Ему хотелось сбить спесь с Джорджа. — Она заботилась о Лиоте день и ночь. А где были вы?

— Я занимался делами компании и заботился о своей семье. Я не сопливый сын богатых родителей, который учится в университете на их средства.

От гнева кровь прихлынула к лицу Корбана.

— Да! — в голосе Джорджа замучали самодовольные мотки. — Я все разузнал о вас. Вы студент и изучаете социологию. Пишете серьезную работу. Неужели вы думаете, что мне не захотелось узнать в подробностях, почему какой-то молодой человек, собравшись от чистого сердца помогать старушке, в один прекрасный день появляется в ее доме? Я кое-кого нанял, чтобы все выведать о вас.

Гнев Корбана вдруг перешел в стыд.

— Вы могли бы спросить об этом у меня. О чем вы подумали? Что я собирался получить в наследство имущество Лиоты? Она живет на пособие, в то время как ее дочь — в Блэк-Хоке, а ее сын…

— Убирайтесь отсюда! — взревел Джордж. — Или я вышвырну вас!

Медперсонал больницы, собравшийся в сестринской, не знал, что делать.

— Как думаешь, нам следует вмешаться? — спросила медсестра в полосатом халате.

Из соседнего кабинета выглянул лаборант, который тоже слышал, что в комнате для посетителей разговаривали на повышенных тонах.

— Не стоит. — Он покачал головой. — Я уже вызвал врача и священника.

— Кому-то из них скоро тоже понадобится врач. Они так разговаривают, что кажется, дело вот-вот дойдет до драки.

— И уже не в первый раз, — сказала сестра. — Каждый из них хочет делать то, что считает правильным, но никто не хочет брать на себя ответственность, и несчастная старушка оказалась между двух огней.

— Мне кажется, дело в другом, — вмешалась в разговор еще одна медсестра. — Внучка хочет ухаживать за бабушкой.

— Не выдумывай. Ты видела эту девочку? Ей не больше восемнадцати лет. Молоко еще на губах не обсохло. И она хочет взвалить на себя такую ношу?

— Возможно, если бы ей помогли, — заметила старшая медсестра, что-то писавшая в истории болезни.

— Насколько мне известно, пациентка и ее дочь жили врозь, сын с ней тоже не ладил, — бросила другая женщина, уходя в кабинет врача.

— Похоже, они взволнованы.

— Да уж, волнуются. Хотят отправить старушку в больницу для престарелых, где ее будут лечить за счет государства. Родственникам кое-что перепадет, когда…

— Какие страшные веши ты говоришь.

— Откуда ты столько знаешь?

Старшая сестра положила в палку заполненную историю болезни.

— Нужно просто внимательнее слушать!

— Это совершенно нас не касается. Наше дело — ухаживать за пациентами.

Мимо них прошел священник, направлявшийся в комнату для посетителей.

— Несчастная старушка.

— Но внучка хочет ухаживать за ней, — заметила сестра в полосатом халате.