Сабля Чингизидов - [3]

Сазонов задумался. Зуб, Зубовских Эдуард Иннокентьевич, был известным специалистом по антиквариату. Проработав несколько лет в различных музеях Ленинграда, он с начала шестидесятых стал заниматься антиквариатом сам. У него был врожденный талант реставратора. Никто не мог довести старинную вещь до кондиции так, как Зуб. Коллекционеры к нему выстраивались в очередь. Несколько раз он привлекался по расстрельной статье, но сел только один раз на пять лет. Поговаривали, что у него были высокопоставленные покровители, и он эти слухи не опровергал. В области антиквариата в криминальной среде не было никого авторитетнее Зуба. Его заключения не обсуждались.

Наконец депутат решился:

— Ладно, согласен. В среду позвони на мобильный после девяти вечера. Я уже буду знать результат от Разуваева.

— Добро, но Разуваеву я позвоню сам.

— Звони, Штирлиц.

* * *

Профессор искусствоведения Илья Филиппович Разуваев, один из лучших российских экспертов по холодному оружию, ликовал. Не часто попадается такой раритет.

— Ну что ж, это она, родимая, — возвестил он, выходя из кабинета и вытаскивая саблю из ножен. — Сабля из коллекции Уваровых. Она! Я, конечно, еще металловедческую экспертизу проведу, но у меня сомнений нет.

— Ты точно уверен? — переспросил Сазонов.

— Уверен. Есть ряд признаков, которые подделать невозможно. Это она. — И профессор рубанул саблей воздух.

— Ну, ты не балуй. Ты футляр лучше для нее подбери. Носите в тряпке…

— Подберу, Андрюша, подберу. Сейчас, погоди. — И Разуваев вернулся в кабинет.

Раздольский довольно улыбался:

— Так что, Андрей, будешь брать?

— Вот что. Металловедческую экспертизу я сам проведу. Саблю забираю. Поедем к тебе. В залог оставлю половину суммы. Остальное через неделю, после окончательного заключения.

В двадцать один тридцать профессору позвонили.

— Добрый вечер, Илья Филиппович, это Слава Корнеев.

— Добрый вечер, Вячеслав Львович, какими судьбами?

— Я по поводу экспертизы.

— Какой экспертизы?

— Сегодняшней.

— У меня сегодня библиотечный день. Я экспертиз не проводил, — удивился Разуваев.

— Да ладно вам, я от Сазонова, — досадливо прервал эксперта Корнеев.

— Ну так бы и говорили, — облегченно вздохнул профессор. — Так что экспертиза?

— Результат я уже знаю. Вы мне скажите, насколько вероятна ошибка?

— Сто процентов гарантии дает только Господь Бог. Профессор Разуваев дает девяносто девять процентов. Но за каждый процент он отвечает. Скажите, Слава, если я ошибся, меня убьют?

— Вас нет, а меня могут, — успокоил профессора Корнеев.

— Тогда вероятность летального исхода один процент.

— Спасибо, доктор, — ухмыльнулся Корень.

Разуваев осторожно повесил трубку.

Старый вор Решето (Решетников Александр Петрович) и антиквар Зубовских вошли в зал ресторана и сразу направились к столу Корня. Усевшись, Решето отпустил охрану, а Зуб достал продолговатый футляр.

— Ну что ж, — начал Решето, — шашка настоящая. Эдуард Иннокентьевич дает добро.

— Сабля в порядке, — подтвердил Зуб.

— Я деньги даю, — продолжил Решетников, — а ты чем ответишь?

Корень задумался, ковыряя вилкой в салате:

— Отвечу бизнесом в Замоскворечье.

Решето засмеялся:

— Да в твоем банке отродясь денег не было. Ты ж их сразу в офшор сливаешь.

Корень посмотрел на старого вора:

— Чего ты хочешь, Петрович?

— Ответишь терминалом в Раменском.

Корень вздохнул.

— Корень, — по-отечески наставлял коллегу Решето, — я тебе верю как сыну, но деньги общественные. Братва требует, чтоб ты ответил на полный возврат.

— Даете четыре, а ответку берете на все десять? Я вам бизнес на блюдце несу, а вы меня как лоха прессуете. Дело же верное.

— Мы деньги из оборота вынимаем, — продолжал убеждать авторитет, — никто не хочет пустышку гонять. А если ты с ними сквозанешь? Меня первого на вилы поставят. В общем, ты правила сам знаешь, тебе решать. Какая твоя доля с навара?

— Тридцать процентов, как договаривались.

— Мы даем тебе сорок, но ответить должен по полной.

Корень отхлебнул из бокала, посмотрел на эстраду с певичкой и наконец произнес:

— Ладно, отвечу.

Решето облегченно вздохнул:

— Завтра пришлю своего юриста. Подпишешь бумаги — получишь деньги. Сколько времени твоему человеку в Париже надо, чтобы все закончить?

— Ну это же «Сотбис», а не лавка антиквара, — пожал плечами Корень. — У них своя экспертиза. Потом юридическая проверка. Затем они должны заявить лот. Ждут несколько месяцев. Потом ждут аукцион по тематике.

— Лады. Времени тебе до конца года. Управишься?

— До конца года управлюсь.

— За успех предприятия. — Решето поднял бокал, чокнулся с Корнем и Зубом и выпил до дна.

Париж, весна, 2005 г.

Эксперт аукционной фирмы «Сотбис» Извольский Вениамин Сергеевич принимал гостей в своем доме под Парижем. Гостей было трое — бизнесмен Корнеев, его охранник Крещеный, фамилию которого вряд ли кто из присутствующих помнил, и юрист Корнеева Виктор Павлович Лашевич.

— Что ж ты, Веня, антиквар, всемирно известный эксперт, а дом у тебя новодел? — шутил Корнеев.

— Новодел, новодел, — радостно откликнулся Извольский. — На подлинник не заработал пока.

— Ну ничего, с нашей помощью заработаешь и на подлинник, — заверил Корень.

— А я не против, — с энтузиазмом подтвердил свое согласие Извольский. — И вам дам заработать, и себе. На такой вещи грех не заработать.