Сабля Чингизидов - [26]

— Счет? Вы его убили, — вскричала баронесса, обращаясь к Резникову, — а я еще должна платить?

— Мадам, — терпеливо продолжил Резников, не обращая внимания на чудовищное обвинение, — я представляю прокуратуру Российской Федерации. Мы проводим следственные мероприятия по убийству вашего мужа. Нашим следователям необходимо встретиться с вами. Вы им можете дать очень ценную информацию, которая поможет найти убийцу вашего супруга.

— Можно подумать, что вы не знаете, кто убийца, — саркастически хмыкнула баронесса.

— Эмилия, ты должна взять себя в руки. Ты не можешь разговаривать с официальным лицом в таком тоне, — вмешался Перье.

— Быстро ты тут освоился, Доминик. Ты уже у этих большевиков адвокатом работаешь?

Доминик только развел руками.

— Я буду готова к двенадцати, — неожиданно спокойным тоном возвестила баронесса.

— Вот и хорошо, я позвоню вам снизу, — обрадовался Резников.

— Вы уж простите, у нее стресс, она сама не знает, что говорит, — извинился Перье за баронессу, выходя из гостиницы.

— О, не волнуйтесь. Ничего особенного. Я уже привык.

В двенадцать тридцать баронесса фон Ройбах спустилась в холл гостиницы, где ее уже ждал Резников, и подписала доверенность Доминику Перье на осмотр тела ее мужа. Резников передал бумагу водителю, и они с баронессой прошли в ресторан.

— Это какой-то кошмар, — возмутилась Эмилия, знакомясь с меню. — Не ресторан, а какая-то забегаловка. Даже свежих устриц нет.

Резников согласно кивал головой. Всем своим печальным видом он разделял беспокойство о состоянии дел в отечественной ресторанной индустрии. Вообще он решил следовать тактике соглашательства и баронессе ни в чем не перечить. Так что отсутствие устриц чрезвычайно его огорчило.

— А вы знаете, мы нашли ваших родственников, — поделился Резников.

— Российских родственников?

— Да, потомков Елены Каратаевой.

— Ну и что они? — вяло спросила баронесса. — Живут, небось, в нищете и хотят поживиться за наш счет?

— Да нет, это генеральская семья, и живут они вполне обеспеченно.

— Вот как? — заинтересовалась Эмилия.

— Да. Лидия Арсанова, ваша внучатая племянница, замужем за генералом Николаем Арсановым. А старший Арсанов, его отец, занимал очень высокий пост в Генеральном штабе. Они очень сочувствуют вашему горю и приглашают вас к себе в гости на дачу в пятницу.

— Дачу? Это такой лесной домик?

— Ну, о даче Арсановых я бы так не сказал. Скорее большая вилла. Под Москвой. Лида глубоко сожалеет, что им не удалось познакомиться с вашим мужем. Может быть, если бы он к ним обратился, то и несчастья удалось бы избежать.

— Вы знаете, сугубо между нами, — баронесса заговорщически наклонилась к Резникову, — но сожалеть им особенно не стоит.

Резников изумленно посмотрел на Эмилию. Она с удовольствием наблюдала за произведенным эффектом.

— Мы с Александром не живем уже больше десяти лет. Наш брак чисто формальный. Он, как бы это выразиться, не отказывал себе в удовольствиях вне брака. Нет, вы не подумайте, я вовсе не ханжа, да я и сама не без греха, — тут баронесса одарила работника прокуратуры пронзительным взглядом, — но есть же какие-то рамки, за которые просто нельзя выходить порядочному человеку. Вы согласны?

— Да, конечно, — поспешил согласиться Резник. — Рамки должны быть обязательно.

— Для Александра никаких рамок не существовало. Ему ничего не стоило появиться в обществе с публичной девкой. Один раз он вообще притащил на прием к герцогу Виттенгофу целых три девицы. В конце концов, ему просто стали отказывать от дома.

— Боже мой, мадам, сколько вам пришлось вынести…

— Да, он никого не слушал. И с этим каратаевским наследством. Сколько раз я ему говорила: не лезь ты в это дело. Но разве его остановишь? Закусил удила. Это и мое наследство, мы, Ройбахи, в родстве с Самариными. Вот и лежит теперь в морге. Родственник.

— А что, он действительно имел права на наследство?

— Чисто номинально. Какой-то Ройбах женился в позапрошлом веке на какой-то Самариной. Самарины были чрезвычайно состоятельной семьей, а Ройбахи всегда охотились за богатыми невестами. А ценности так называемого наследства бригадира перешли к Каратаеву от Самариных.

В дверях ресторана показался Перье.

— О боже, Доминик, ты его видел?

— Да, все в порядке, Эмилия, я выполнил все формальности.

— Его сильно изуродовали?

— Нет, очень аккуратная дырочка.

— Как ты можешь? Несчастный Александр, такой доверчивый и такой беззащитный. Надо быть последним извергом, чтобы поднять руку на такого безобидного человека, как он!

Баронесса встала, достала платок из сумочки, промокнула глаза и вышла из зала.

— Бедняжка, как она страдает! — посочувствовал Резников.

— Не принимайте близко к сердцу страдания баронессы, — посоветовал Перье. — Она наследует состояние Ройбахов, которое может утешить в любом горе. — И неожиданно подмигнул собеседнику.

В среду после обеда Розуму позвонил Камолин:

— Здорово, командир. Есть новости. Наш клиент Панин прилетает в четверг утром в Москву.

— Надолго?

— До воскресенья. Он должен быть в Брюсселе на похоронах Ройбаха.

— Какая программа?

— Ну, он хочет прежде всего поддержать баронессу. И еще изъявил желание встретиться с российскими родственниками.