Сабах - утренняя заря - [82]

Строительство новых школ не всегда шло полномерно, ибо каждая деревня, стремясь поднять свой престиж, за короткий срок возводила здание школы, а потом оно пустовало, так как не было учителей и учебных пособий. Особенно большое внимание уделялось разработке новых учебных программ, в содержание которых входило расширенное научно-техническое обучение. В составлении таких программ участвовали методисты-консультанты из ГДР. Предусмотрено было начать с введения десятиклассного образования, включающего в себя основы политехнического обучения.

Однако вернемся к деревне на Сокотре. Наряду с новой школой здесь построили небольшой, но красивый дом для учителей — супружеской пары, приехавшей из Адена. Супруги пригласили нас к себе, угостили чаем. Им хорошо на острове, и они намерены остаться тут навсегда. У молодого человека борода, как у Фиделя Кастро, а на шапке прикреплен значок с изображением Ленина. Оба горды тем, что своим трудом способствуют ликвидации неграмотности островитян. В ближайшие годы намечено обучить грамоте, всех граждан в возрасте от 15 до 45 лет.

Наследие, полученное от колониального режима, вопиюще: свыше 90 процентов современного населения НДРЙ до 1967 г. было неграмотным. Сейчас по всей стране открыты центры, где взрослых обучают грамоте. Занятия с ними ведутся также по телевидению — в соответствии с планом учебных центров.

На одной только Сокотре в настоящее время работают семнадцать таких учебных центров. Поначалу они с трудом справлялись, не в состоянии охватить всех желающих. Не хватало помещений и учебных пособий. Особенно тяжело было проводить занятия во второй половине дня: женщинам надо поливать огороды, мужчинам — отдыхать. Кстати сказать, и здесь, на острове, как и на материке, женщины проявляли, да и сейчас проявляют, больше усердия в учебе, чем мужчины. Вечерами они, прихватив с собой керосиновые лампы, идут на занятия с песней: «Рано начинают петь птицы: как только отступает темнота и начинается день, и мы поем, когда вечером идем учиться, потому что темнота уходит из головы».

Как-то, направляясь к южному побережью, мы ехали по очень красивой долине, поросшей пальмами и аденией. На этот раз я глупейшим образом забрался в закрытую кабину «лендровера», и всякий раз, когда машина наезжала на камень, я ударялся о жесткую крышу. Все дружно засмеялись, когда Халиль сказал:

— Ну, доктор из демократической Германии, вот вам и рай Сокотра, куда вы так стремились попасть!

Вместо улыбки я скорчил гримасу, потому что ударился головой о крышу кабины.

Спустя несколько часов по вади мы добрались до прибрежной полосы долины Ноугед. У самого моря раскинулось несколько рыбачьих деревушек, отделенных друг от друга небольшими пальмовыми рощами. В западной стороне находится государственная ферма. Большие площади были обработаны, но не засеяны, потому что артезианские скважины дают соленую воду. Насосы на ферме бездействуют и постепенно ржавеют. Заведующий этой государственной фермой объяснил нам, что решено подвести воду на поля с гор, но пока еще нет труб для строительства водопровода. В одной из деревень я наблюдал ритуалы приветствия. Сначала подают друг другу правую руку, а затем прикладывают ее к сердцу. Если люди хорошо знакомы, они после пожатия рук касаются сначала правой, а потом левой стороной носа друг друга. Затем дважды целуют правую руку, и завершается эта процедура объятием. Женщина приветствует знакомого мужчину, целуя его два или три раза в правый и левый виски, одновременно пожимая руки. Дочь здоровается с матерью, целуя ее несколько раз в правую и левую грудь, а затем попеременно целует соединенные руки. Под конец мать целует дочь в лоб. Все приветствия совершаются с торжественной серьезностью.

Больной малярией ребенок, которого мне здесь показывают, весь измазан чернилами — это очень распространенный на острове прием народной медицины. Предпочитают синие и зеленые чернила. Для меня так и осталось непонятным, зачем их здесь применяют. Может быть, для отвращения злого глаза, а возможно, это естественное стремление матери скрыть от посторонних болезненный вид ребенка.

Вечером мы укладываемся на голую землю, подстелив брезент. Мне предстоит неспокойная ночь: все еще болят ушибленные места.

Наутро, выпив лишь соленого чая, мы отправились дальше. По дороге вся группа поет шуточную песенку, которую сочиняют на ходу: «Дорогой мамур, мы хотим обратно в Хадибо, там мы были сыты и пили вкусный чай!» Мамур, сидя на радиаторе, отвечает: «Вы — революционеры и ели не далее как вчера вечером. Надо работать, а еда где-нибудь да найдется!» Этот ответ всех развеселил.

Ехали мы долго, и я вдруг почувствовал, что получил тепловой удар. Перед глазами все закружилось, голова заболела, затошнило. Возможно, это следствие недостатка в организме солей натрия и калия.[78]

Первая мысль по приезде в маленькую рыбачью деревню: скорей бы воды! Мы сидим на песчаном полу в хижине, и глиняный кувшин с мутной жидкостью ходит по кругу. Когда мучает жажда, любая вода кажется вкусной, даже если в ней плавает множество насекомых.

К вечеру мы уже в другой деревне, прилепившейся к подножию горы, примерно в 7 километрах от моря. Население ее пришло сюда с гор недавно и еще не приобщилось к рыболовству. Оно живет скотоводством (разводят коз), выращивает немного овощей, но все это не может прокормить — люди почти постоянно голодают.