С. Ю. Витте - [27]

Я вернулся домой, дрожа словно в лихорадке, и сел писать длинное письмо моему дяде, генералу Фадееву, военному корреспонденту „Голоса“, интимному другу графа Воронцова-Дашкова. Я описал ему мое душевное состояние, мое возмущение, мое страдание и выразил то мнение, что все мои единомышленники должны были бы тесно окружить трон, составить дружный союз, чтобы бороться с нигилистами их же оружием: револьверами, бомбами и ядом. Что надо, подобно им, создать свою организацию, в которой, как у них, каждый член был бы обязан привлечь трех новых, и каждый из новых, в свою очередь, тоже трех и т. д. Тридцать членов составляют отделение с вожаком. Я писал страницу за страницей, не перечитывая написанного. В то время мне моя мысль казалась ясной, простой, легко исполнимой. На следующий день это письмо было мною отправлено.

С большим подъемом духа принес я присягу новому монарху, посещал немало панихид по Александру II, а затем снова погрузился в свои ежедневные занятия, не вспоминая более о моем письме.

Прошли месяцы[70]. Вдруг я получаю от моего дяди, Фадеева, телеграмму: „Приезжай немедленно. Приказ о твоем отпуске послан твоему начальству“. Я не верил своим глазам, когда курьер принес мне приказ немедленно явиться к начальнику дистанции. Дрожа от волнения, зашел я в кабинет моего высшего начальства, доступа куда не было таким маленьким служащим, как я. Я заметил в чертах начальника некоторую неуверенность и замешательство: „Я получил от министра путей сообщения адмирала Посьета приказ дать вам отпуск и возможность поездки в Петербург. Знаете ли, вы, зачем вас вызывают?“ – спросил он меня. Я откровенно ответил, что не имею никакого представления. „Странно, – сказал начальник, – нужны вам деньги на дорогу? Я готов вам дать, сколько надо“. Я поблагодарил и отказался. „Ну, поезжайте. Счастливый путь! Но все-таки все это странно“, – повторил он, измеряя меня недоверчивым взглядом. Мне казалось это еще более странным, чем ему.

На вокзале в Петербурге встретил меня мой дядя Фадеев. Мы поехали к нему, и там, за самоваром, разрешилась эта загадка. Письмо мое, о котором я уже давно не думал, написанное мною в каком-то лихорадочном состоянии, было передано моим дядей графу Воронцову-Дашкову, очень ему понравилось, и он его вручил государю Александру III, которому очень понравилась счастливая мысль образовать тайное общество охраны престола. Он отправил мое письмо своему брату великому князю Владимиру, начальнику Петербургского военного округа, с предписанием испытать и разработать мой проект.

„Сегодня вечером я повезу тебя на Фонтанку, – сказал дядя, – к Павлу Шувалову (в петербургском обществе его знали под именем Боби). Он начальник вашего союза, и ты познакомишься там с главными членами Священной лиги“. Впервые переступил я порог одного из роскошных аристократических домов, что произвело на меня большое впечатление. Впервые также находился я в обществе тех высокопоставленных особ, с которыми впоследствии мне было суждено так часто встречаться. Там тогда находились великие князья Владимир и Алексей, начальник Генерального штаба генерал Щербачёв[71], кавалергард ротмистр Панчулидзев и хозяин дома. Меня приняли очень сердечно, чествовали меня за мою гениальную идею и сообщили мне, что мой проект разработан и составлен уже отдел (из десяти человек), что члены будут вербоваться как в России, так и за границей и таким путем образуется мощная организация. Мне показали тайный знак этого союза и привели меня к присяге. Я должен был клясться перед иконой все свои силы, всю жизнь посвятить этому делу, и я, как и все другие члены, должен был дать обещание, в случае если это понадобится, не щадить ни отца, ни мать, ни сестер, ни братьев, ни жены, ни детей. Вся эта процедура, происходившая в роскошном кабинете, среди разукрашенных серебром и оружием стен, произвела на меня, провинциала, глубокое впечатление. Но я был окончательно наэлектризован, когда раскрылась дверь в столовую, – никогда раньше не видал я столько изысканных блюд. Вино лилось рекой, и я был слегка навеселе, когда великий князь Владимир мне сказал: „Милый Витте, мы все решили дать вам заслуженное вами почетное поручение. В настоящее время французское правительство отказывается выдать нам нигилиста Гартмана. Мы послали гвардии поручика Полянского в Париж с приказом уничтожить Гартмана. Поезжайте завтра иметь наблюдение над Полянским и, если он не исполнит свою обязанность, то убейте его, но предварительно ждите нашего приказа. Вы всегда найдете возможность вступать с нами в сношения через нашего агента в Париже; агент этот пользуется нашим полным доверием и стоит во главе нашей организации за границей. Вы можете его ежедневно видеть у Дюрона, Бульвар де ла Маделен. Советуйтесь с ним во всех трудных случаях“. Я спросил его имя. Великий князь сказал: „Дайте ему себя узнать нашим тайным знаком, и он сам назовет вам свое имя“. Мне дали 20 000 рублей. Никогда ранее не видал я столько денег.

На следующий день дядя доставил меня на вокзал. У меня сильно болела голова после выпитого накануне вина, и только в Вержболове пришел я окончательно в себя и начал разбираться в этом странном происшествии, в которое я был вовлечен. Я не мог себе представить в то время, когда я писал моему дяде мое школьническое письмо, что оно могло дать результат такого государственного значения. В то же время я был в ужасе от назначенной мне роли и от данной мною страшной, связывающей меня клятвы. Перспектива пролить человеческую кровь приводила меня в содрогание.