С. Ю. Витте - [155]

Вследствие этой телеграммы граф Витте 14-го числа утром снова ездил в Петергоф и всеподданнейше доложил, что одним объединением министров, смотрящих в разные стороны, смуту успокоить нельзя и что, по его убеждению, обстоятельства требуют принятия решительных мер в том или другом направлении. При этом, вследствие сделанного его величеством замечания, что было бы целесообразнее изложить основания записки в манифесте, граф Витте представил его величеству краткий всеподданнейший доклад, резюмирующий записку, в начале коего указано, что доклад этот составлен по приказанию и указаниям его величества, и который, в случае если его величество соизволит его одобрить, подлежал бы высочайшему утверждению; что же касается манифеста, то граф Витте докладывал, что манифест, который оглашается во всех церквах, есть такой акт, в котором неудобно входить в надлежащие подробности; с другой же стороны, опубликование высочайше утвержденного всеподданнейшего доклада будет только выражать принятие государем изложенной в докладе программы, что будет гораздо осторожнее, ибо в таком случае предложенные им меры лягут на его, графа Витте, ответственность и не свяжут его величество.

В это время забастовка фабричных рабочих в Петербурге и во многих городах, а равно служащих значительной части железных дорог и других учреждений была уже в полной силе, так что Петербург оставался без освещения, многих торговых заведений, движения конок, телефонов и железнодорожного сообщения. Такое положение дела, ввиду вышеприведенной телеграммы государя императора, понудило графа Витте собрать у себя совещание некоторых министров, в том числе военного, генерала Редигера, товарища министра внутренних дел и петербургского генерал-губернатора Трепова, министра путей сообщения князя Хилкова, чтобы обсудить, какие меры можно принять для восстановления железнодорожного сообщения Петербурга, хотя бы с ближайшими окружными пунктами. На этом совещании военный министр и генерал Трепов, которому был подчинен петербургский гарнизон, заявили, что в Петербурге достаточно войск для того, чтобы подавить вооруженное восстание, если таковое проявится в Петербурге и в ближайших резиденциях государя, но что в Петербурге нет соответствующих частей, которые могли бы восстановить движение хотя бы от Петербурга до Петергофа. Вообще военный министр заявил, что в действующую армию командировано не только значительное число войсковых единиц, но много офицеров и нижних чинов из состава частей, оставшихся в Европейской России; эти части были в свое время пополнены чинами запаса, но среди последних началось всеобщее брожение вследствие задержания их на службе после заключения мира. Это обстоятельство в связи с продолжительным привлечением войск к несению полицейской службы в значительной степени расстроило войска, оставшиеся внутри империи.

14-го к вечеру графу Витте было дано знать по телефону из Петергофа князем Орловым, чтобы он явился на совещание к его величеству 15 октября, к 11-ти часам утра, причем ему было предложено привезти с собою проект манифеста, так как необходимо, „чтобы все исходило лично от государя, и нужно вывести намеченные в его докладе меры из области обещаний в область государем даруемых фактов“.

Хотя граф Витте считал более осторожным ограничиться высочайшим утверждением его всеподданнейшего доклада и надеялся, что, может быть, манифеста и не потребуется, но все же, чувствуя себя в тот вечер нездоровым, просил находившегося у него в это время члена Государственного совета князя А. Д. Оболенского к утру набросать проект манифеста.

15 октября утром граф Витте снова отправился в Петергоф, причем просил князя Оболенского и управляющего делами Комитета министров поехать с ним. На том же пароходе ехал и министр двора барон Фредерикс. Князь Оболенский прочел в присутствии всех этих лиц набросок им составленного проекта манифеста; граф Витте сделал некоторые замечания, и так как в то время подошли к Петергофу, то он просил князя Оболенского и Вуича попытаться на основании бывших на пароходе разговоров по поводу наброска князя Оболенского составить более или менее окончательную редакцию манифеста, а сам вместе с бароном Фредериксом отправился во дворец. Там он застал великого князя Николая Николаевича и генерал-адъютанта Рихтера. В 11 часов его величество принял этих четырех лиц. Его величество повелел графу Витте прочесть ранее упомянутый его всеподданнейший доклад. Затем граф Витте доложил, что, по его крайнему разумению, при настоящих обстоятельствах могут быть два исхода – или диктатура, или конституция, на путь которой его величество в сущности уже вступил Манифестом 6 августа и сопровождавшими его законами. Его доклад, или программа, высказывается за второй путь, который в случае его утверждения должен повести к мероприятиям, подлежащим проведению в законодательном порядке и расширяющим закон 6 августа, приводя Россию к конституционному устройству. Во время чтения доклада, с разрешения государя императора, великий князь Николай Николаевич задавал графу Витте целый ряд вопросов, на которые граф Витте давал подробные разъяснения, причем доложил, что он не рассчитывает, чтобы после жесточайшей войны и столь сильной смуты могло бы быстро наступить успокоение, но что второй путь, казалось бы, приведет скорее к такому результату.