С тобой и без тебя. Нежный враг - [45]

— Принц? — Как и предполагала Паола, Франческа была приятно удивлена. — Чей принц? — Итальянцы славились изобилием князей, чьи наследники имели еще некоторые привилегированные титулы, кроме основных.

— Я не знаю… он немец… не припомню название его замка. Он такой старомодный, но такой милый, мама… он живет в отеле Женевы, в котором мы обычно останавливаемся, и он пригласил нас, меня и Дженну, поехать с ним на Рождество в Австрию. Тетя Дженны уже отпустила ее. Пожалуйста, скажи, что и я могу поехать… пожалуйста?

— Что ж, я… я подумаю над этим, дорогая, мне нужно поговорить с Максом…

— Обещай мне, что ты уговоришь его, мама. Я просто умру, если не смогу поехать!

— Да-да… конечно, я поговорю с ним. Не драматизируй. Я перезвоню тебе в понедельник, хорошо? — Франческа положила трубку и вздохнула. Паола явно не была у Макса на хорошем счету. Две недели в компании какого-то неизвестного немецкого принца навряд ли соответствуют представлениям ее отца о праздновании Рождества. И к тому же ей всего лишь шестнадцать.

Паола продумала каждый наряд, распланировала каждый день вдоль и поперек с точностью и целеустремленностью военного. К тому времени как наступило Рождество, она была во всеоружии. Она проверила весь свой гардероб, убедившись, что там есть одежда на все случаи жизни. Утром, перед тем как ехать в Венский аэропорт, откуда их заберет личный самолет принца Георга, она стояла в холле, поправляя край замшевой, обрамленной мехом шляпы, убеждаясь, что она выбрала наилучший наряд для путешествия. На ней была приталенная черная замшевая куртка, черный кашемировый свитер с широким горлом, темно-серые шерстяные брюки и модные кожаные сапоги до колен. Ее шляпа так идеально подходила под подобранную ею коричневую замшевую сумку, что ей казалось, что она само совершенство, истинная наследница. Ее грела мысль о том, что Дженна, хоть и весьма презентабельная особа — даже можно сказать, приятной наружности, — не могла и попытаться сравниться с ее чувственной красотой. Она нанесла помаду, пудру и развернулась к Франческе за окончательным одобрительным словом.

— Превосходно! — воскликнула та, глядя с гордостью на свою девочку, которая выглядела так нарядно и в то же время так утонченно. Она еще раз обняла ее, прежде чем водитель стал переносить в машину чемоданы, две коробки со шляпами и две косметички — все от Луи Вийтона, — в которые она уложила вещи на предстоящие две недели.

Спустя десять минут, устроившись на заднем сиденье серебристого «ягуара», Паола перебирала в уме содержимое своих чемоданов. Одежда для катания на лыжах — четыре различные куртки, шесть пар лыжных брюк, две пары обуви; разнообразные кашемировые свитера и подходящие к ним шарфы; восемь длинных вечерних шелковых и атласных платьев, трикотажные вещи; четыре пары джинсов из темной хлопчатобумажной ткани, сшитые по последнему слову моды; несколько свежих белых рубашек и красиво отделанных поясов; драгоценности, шапки, сапоги и туфли… шелковые и хлопковые пижамы и ее мягкий халат… Косметики, похоже, больше, чем она могла на самом деле использовать за двенадцать дней, и месячный запас тонального крема. Все это было завернуто в листы специальной бумаги и разложено среди ароматных лепестков. Конечно, это было слишком для двухнедельного отдыха, но… она будет находиться в обществе королевской знати — и двух моделей — и она должна будет выглядеть соответствующе.

С Дженной они встретились в аэропорту.

— Черт побери, — воскликнула Дженна, когда увидела багаж Паолы. — Мы едем всего лишь на две недели!

— Я помню, — заявила ей в ответ Паола, — но я не знала, что именно мне взять. Поэтому я взяла все.

Блестящий черный «ренджровер» уже ждал их в маленьком аэропорту в Инсбруке. Через мгновение они уже неслись по дороге среди поразительно красивых альпийских ландшафтов к Арльбергу, где простирались фамильные владения принца Георга, Хохюли. Они читали указатели на Унтергюргль, Обергюргль и Хохгюргль и смеялись над замысловатым австрийским диалектом. Спустя час они въехали в ворота замка, который им обеим показался сказочным со своими башенками, развевающимися на ветру флажками и обитыми железом дверьми. На мгновение Паола потеряла дар речи. Трое лакеев вышли к ним на встречу и мгновенно унесли их багаж. Полная женщина, широко улыбаясь, поприветствовала их от имени его королевского величества и, миновав стены замка, привела их во внутренний двор. Место, окруженное соснами со снежными верхушками, с развевающимися флагами на одной из четырех башен, казалось волшебным.

Паоле и Дженне отвели смежные комнаты в восточном крыле рядом с комнатами двух датских леди, Катрионы и молодого американца, как сказала им женщина, пока они поднимались туда. Она вела их по многочисленным коридорам, увешанным портретами, пока наконец не остановилась перед скоплением дверей. Открыла одну из них, и перед гостями возникли две спальные комнаты, разделенные гостиной и ванной, по размеру ничем не уступающей современной римской квартире. Каждая комната была отделана щедро и со вкусом, включая кровать под балдахином, темные стены, начищенные до блеска шкафы и маленький письменный столик перед окном, из которого открывался самый великолепный вид на Альпы. Паола уселась на широкую кровать с балдахином и стала наблюдать, как вошедшие вслед за ней служанки начали разбирать ее чемоданы, предварительно спросив у нее разрешения. Она безмолвно кивнула, подавив усмешку, когда они с Дженной переглянулись. Служанки почтительно раскрыли чемоданы и стали аккуратно вынимать нижнее белье и другие вещи и бережно развешивать их на отделанные шелком плечики, ровно складывая бумагу, в которую были завернуты вещи, до их отъезда, чтобы снова ее использовать. Когда с вещами было покончено, служанки оповестили двух леди о том, что ужин будет накрыт в восемь часов в столовой в конце южного крыла. Принц и его товарищи отправились кататься на лыжах сегодня утром в Леч и скоро вернутся.