Всех тех недель, месяцев и лет, которые она провела в попытке забыть своего сицилийского магната, как не бывало.
Открыв ноутбук, Николь купила онлайн-билеты на самолет до Англии на утренний рейс, потом переоделась и поужинала в пиццерии неподалеку. Тем не менее, несмотря на чудесный аромат пиццы «Каприччиоза», Николь без аппетита ковырялась в тарелке и так ничего и не съела. Она немного посидела и покинула маленький ресторан. Ноги сами привели ее к небольшой церкви, которую она заметила в конце улицы. Внутреннее освещение было приглушено, воздух приятно прохладный. Она разглядывала ярко освещенный витраж над алтарем и думала о Пэгги, потом о родителях Рокко. А еще подумала о ребенке, который так и не появился на свет, и каждому из них зажгла свечу. Что-то в этом древнем ритуале придало ей сил, словно в огоньках че тырех свечей она увидела именно то, что нужно увидеть.
А именно то, что ей нужно забыть Рокко. Собрать остатки гордости и дать ему свободу. Сердце бешено билось. Она не станет присылать ему сообщение, чтобы рассказать, где остановилась и на какой рейс купила билет, потому что так ведут себя только отчаянные, приставучие люди. А она таковой уже не является. Она открыла ему свои чувства, хотя в подобной ситуации не всегда можно рассчитывать на взаимность. Рокко не хочет быть с ней и не мог более ясно об этом сказать. Ей нужно наконец вдолбить это себе в голову. У нее теперь своя жизнь и все будущее впереди. Просто в этом будущем больше не будет Рокко. В Корнуолле Николь вернется к изготовлению посуды и перестанет замыкаться в себе из-за того, что произошло. Она пройдет через это испытание со всеми его радостями и печалями и создаст новую коллекцию на основе своих впечатлений от Монако. Кто знает, возможно, однажды она и вспомнит мужчину, за которого однажды вышла замуж, без этой всепоглощающей сердечной боли.
Вернувшись в отель, Николь бросилась в кровать и, лежа под тонкой простыней, слушала голоса людей, доносящиеся с улицы, считала минуты до полуночи. Под глазами из-за нехватки сна появились тени. Проснувшись на следующее утро, она корила себя за то, что первым делом потянулась за телефоном. Но пропущенных вызовов или сообщений от Рокко, в которых бы он спрашивал, куда она подевалась, не было. Ясное дело, не было. Правда, она не сообщила ему о том, где остановилась. Однако у него все еще есть ее номер телефона. Как много времени понадобится, чтобы уяснить, что он просто не хочет быть с ней?
В такси, в котором Николь добиралась до аэропорта, было душно и пахло сигаретами. Она очень обрадовалась, когда наконец оказалась в терминале, хотя и понимала, что навсегда покидает Сицилию. И от этого сердце разрывалось от боли. Ну разве не глупо, что в этот день все мысли причиняют боль?
Николь сняла обувь и ремень, чтобы пройти контроль, но на этот раз весь процесс посадки в полностью забронированный самолет прошел достаточно быстро.
Едва она пристегнула ремень безопасности, как в другом конце самолета случилась какая-то суматоха. Люди указывали на что-то в иллюминаторах и оживленно переговаривались. Николь склонилась вперед, чтобы понять, на что они смотрят, и ее сердце взволнованно забилось. Потому что по площадке перед самолетом бежал Рокко, словно намеревался завоевать медаль. Через некоторое время он появился на борту самолета, и таким она еще никогда его не видела. Взгляд полон решимости и чего-то еще, она не могла определить. Он сразу же заметил ее и бросился к ней по главному проходу. Люди оборачивались, пытались его рассмотреть, женщины следили за каждым его движением и восхищенно перешептывались.
Николь села прямо в кресле и, не обращая внимания на отчаянный стук сердца, раздраженно уставилась на Рокко. Как он посмел вытворять такое? Поднимать шумиху, из-за которой у них обоих наверняка возникнут проблемы. И кроме того, во имя чего? Он отверг ее, и она только начинает свыкаться с этим. А теперь что, придется все начинать заново?
– Что ты здесь делаешь?
– Ты сказала, что сообщишь мне, где остановишься, но не сделала этого. Я искал тебя по всем отелям в Палермо!
– Бедняга. Я передумала. Это право любой женщины, если помнишь. И раз уж на то пошло, у тебя есть мой номер.
– Если бы я позвонил, ты бы могла не брать трубку.
Как же ему удобно так думать. Николь поджала губы.
– Наверное, да, так бы и было, – сухо признала она, будто ее это не волновало. – Итак, что ты тут делаешь? Вчера ты ясно дал мне понять, что думаешь. Почему бы тебе не оставить меня в покое, чтобы я смогла начать свою одинокую независимую жизнь, а, Рокко?
Он присел на корточки рядом с ней, его лицо оказалось так близко, голубые глаза пронизывали насквозь.
– Я здесь, чтобы сказать то, что тебе нужно услышать, – я люблю тебя, Николь. Очень сильно.
Его слова оказались сродни красной тряпке для быка. Как он посмел бездумно разбрасываться такими важными словами?
Николь быстро замотала головой, отстранилась от него, чтобы на ее решимость не влияли его близость и теплое дыхание.
– Ты не любишь меня. Ты не любишь никого, кроме себя и своего драгоценного бизнеса.
