С тех пор, как уснула моя красавица - [18]

Нив вдруг поразила одна догадка.

— Я была здесь в пятницу в начале вечера, — сказала она. — Когда вы говорите, вы приехали?

— Около трех. Я никогда не поднимаю трубку. Этель не любит, когда отвечают по телефону в ее отсутствие.

— Это так, — вмешалась Це-Це. Вдруг она вспомнила о своем акценте: — Я-а, я-а, это правда.

Дуглас Браун повязал галстук.

— Я должен идти на работу. Оставьте одежду Этель, мисс Керни.

Он повернулся к Це-Це.

— Если вы считаете, что здесь надо убрать, это будет прекрасно. Я сложил все свои вещи вместе на тот случай, если Этель решит почтить нас своим присутствием.

Видно было, что он спешит. Он повернулся и направился в спальню.

— Одну минуточку, — попросила Нив. Она подождала, пока он остановился и обернулся. — Вы сказали, что пришли около трех в пятницу. Значит, в то время, когда я привозила покупки вашей тетушки, вы были в квартире? Объясните, пожалуйста, почему же вы не открывали дверь? Это ведь могла быть Этель, которая забыла ключи. Верно?

— В какое время вы были здесь?

— Около семи.

— Я выходил что-нибудь перекусить. Прошу прощения.

Он вышел в спальню и захлопнул за собой дверь.

Девушки переглянулись. Це-Це пожала плечами.

— Мне тоже пора заняться делом.

Ее голос вдруг зазвенел, как колокольчик, она запела: «Юмпин Имини, весь Стокгольм легче убрать, чем навести порядок в этом мусорнике». Потом спросила уже без акцента:

— Ты же не думаешь, что что-то случилось с Этель, Нив?

— Мне кажется, что Майлс должен все-таки позвонить, чтобы справится о происшествиях, — ответила Нив. — И еще должна заметить, что любящий племянник не выглядит таким уж сильно обеспокоенным. Я развешу всю одежду Этель в шкафу позже, когда он уйдет.

В это мгновение Дуглас Браун вылетел из спальни. Надо признать, что выглядел он весьма импозантно в темно-синем костюме, с плащом, переброшенным через руку; его волосы сейчас лежали легкими волнами. Заметно было, что он удивлен и не слишком доволен тем, что Нив еще здесь.

— Я полагаю, вы очень заняты, — сказал он ей. — Или вы собираетесь помогать в уборке?

Нив сжала губы, что не предвещало ничего хорошего.

— Я собираюсь развесить одежду в шкафу вашей тетушки, чтобы она могла взять ее, когда понадобится, а потом я уйду.

Она бросила ему свою визитную карточку.

— Дайте мне знать, как только услышите что-нибудь от нее. Меня в отличии от вас ее отсутствие беспокоит.

Дуглас Браун, взглянув на карточку, спрятал ее в карман.

— Я не вижу причин для волнений. За два года, что я живу в Нью-Йорке она исчезала по крайней мере трижды и обычно заставляла меня терять время, ожидая ее то в ресторане, то здесь. Я начинаю сомневаться, в порядке ли у нее с головой.

— Вы намереваетесь пробыть здесь до ее возвращения?

— Возможно, да. Хотя это вас не касается, мисс Керни.

— У вас есть визитка с номером, по которому я могла бы с вами связаться в рабочее время?

Терпение Нив истощилось.

— К сожалению, в Космик Ойл Билдинг секретарей не снабжают визитками. Видите ли, как и моя тетя, я писатель. К несчастью, в отличии от нее я еще не пробил себе дорогу к издателям, поэтому вынужден поддерживать свою душу в бренном теле, просиживая за столом клерка в холле Космик и назначать встречи посетителям. Это не работа для гиганта мысли, но, насколько мне помнится, и Герман Мелвилл работал клерком в Эллис Айленд.

— Вы сравниваете себя с Германом Мелвиллом? — Нив не сдерживала нотки сарказма в голосе.

— Нет. Я пишу книги другого рода. Моя последняя называется «Духовная жизнь Хуга Хефнера». Но никто из издателей не усматривает в этом юмора.

Он ушел. Нив и Це-Це переглянулись.

— Еще тот подарочек! Бедная Этель, — резюмировала Це-Це. — У нее это, по-моему, единственный родственник.

Нив попыталась припомнить:

— Кажется, она никогда не упоминала при мне о нем.

— Две недели назад, когда я была здесь, она разговоривала с ним по телефону и была расстроена. Этель припрятывет деньги по всей квартире и заметила, что часть из них пропала. Она практически была уверена, что это его рук дело.

Захламленная пыльная квартира внезапно вызвала у Нив приступ клаустрофобии. Ей захотелось поскорее уйти отсюда.

— Давай вынем вещи.

Если Дуглас Браун и спал первую ночь на диване, то потом, что было совершенно очевидно, он оккупировал спальню Этель. На ночном столике стояла пепельница, полная окурков. Этель не курила. Белая антикварная мебель в стиле Провинции была дорогой, но требовала ухода, как и все в квартире. Духи и потускневший серебряный набор со щеткой, расческой и зеркалом в беспорядке валялись на комоде. Записки на память, написанные рукой Этель, были засунуты за позолоченную раму зеркала. Несколько мужских костюмов, спортивный пиджак и брюки в художественном беспорядке валялись, раскиданные по розовому дамасту шезлонга. Под него был засунут мужской «дипломат».

— Но залезть в шкаф у него все-таки не хватило наглости, — заметила Нив.

Вдоль стены довольно большой спальни, размером во всю длину комнаты, стоял шкаф. Четыре года назад, когда Этель попросила Нив просмотреть ее гардероб, Нив заметила ей, что нет ничего удивительного в том, что Этель не может содержать свои туалеты в порядке, что ей нужно больше места. Спустя три недели Этель снова пригласила Нив. Она отвела ее в комнату и с гордостью указала на свое новое приобретение — сделанный на заказ гардероб, который обошелся хозяйке в 10 тысяч долларов. Там была перекладина для вешалок с блузами, перекладина для вешалок с вечерними платьями, требующими больше места в длину; отдельная секция для пальто, отдельная для костюмов и отдельная для платьев на каждый день; полки для свитеров и сумочек; подставки для обуви; отдельная часть, отведенная под украшения, была снабжена медными проволочками, напоминающими ветки дерева, на которые вешались бусы и браслеты. В довершение там имелась пара гипсовых рук, до отвращения напоминающих окоченевшие руки покойника, воздетые в последней молитве со слегка растопыренными пальцами.