С тех пор, как уснула моя красавица - [12]

— Ты же знаешь, я терпеть не могу йогурт. Закажи мне сэндвич с тунцом и диетическую Колу, ладно?

Через десять минут, когда заказ был доставлен в кабинет, она осознала, насколько была голодна.

— Лучший рыбный салат в Нью-Йорке, Денни, — сказала она посыльному.

— Если вы так считаете, мисс Керни. — Его бледное лицо оскалилось в подобострастной улыбке.

Пока они на скорую руку ели, Нив снова набрала номер Этель. Но, как и прежде, никто не подходил к телефону. Весь остаток дня секретарша по поручению Нив пыталась дозвониться до Этель. Вечером Нив сказала Бетти:

— Я попробую взять это все еще раз домой. Мне совершенно не хочется терять воскресенье и возвращаться сюда, если Этель вдруг взбредет в голову, что ей срочно необходимы эти тряпки.

— Зная ее, не удивлюсь, если она заставит вернуться с полпути самолет, на который будет опаздывать, — проворчала Бетти.

Обе засмеялись, а потом Бетти сказала спокойно:

— Ты знаешь, иногда у меня появляется что-то вроде предчувствия. Я могу поклясться, что сейчас происходит что-то странное. Ведь эта чертова кукла Этель раньше никогда себе такого не позволяла.

* * *

В субботу вечером Нив и Майлс отправились в оперу послушать Паваротти.

— Тебе лучше бы на свидание пойти, — посетовал Майлс, когда официантка в «Джинджер-Мэн», куда они заглянули после концерта, протянула им меню.

Нив бросила на него взгляд.

— Слушай, Майлс, я со многими встречаюсь, ты прекрасно сам знаешь. Но, когда появится кто-то важный для меня, я это почувствую, так же, как это было у вас с мамой. Лучше закажи мне креветок с чесночным соусом.

* * *

Обычно по воскресениям Майлс ходил к утренней службе. Нив предпочитала подольше поспать и пойти в Собор к обедне. Она была удивлена, когда, проснувшись застала Майлса на кухне в халате.

— Разочаровался в религии? — спросила она.

— Нет. Я решил пойти сегодня с тобой.

Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал, как обычно.

— Это имеет отношение к освобождению Никки Сепетти? — Нив вздохнула. — Можешь не отвечать.

После церкви они решили пообедать в Артистическом Кафе, потом заглянули в кинотеатр по соседству. Вернувшись домой, Нив снова набрала номер Этель Ламбстон и долго не вешала трубку. Потом она потащила Майлса поиграть в игру, кто быстрее решит головоломку, которую еженедельно печатали в «Таймс».

— Замечательный день, — прокомментировала она после выпуска ночных новостей, наклоняясь над креслом, где сидел Майлс, и целуя его в макушку.

Нив перехватила выражение его глаз.

— Ничего не говори, — предупредила она.

Майлс поджал губы — он знал, она была права. Он чуть было не произнес: «Даже если завтра будет нормальная погода, мне бы не хотелось, чтобы ты отправилась на свою пробежку одна».

* * *

Телефон, который постоянно трезвонил в квартире Этель Ламбстон, не остался неуслышанным.

Дуглас Браун, 28-летний племянник Этель, въехал в квартиру в пятницу во второй половине дня. Он не был уверен в том, правильно ли он поступил, но у него было оправдание — парень, с которым он снимал пополам квартиру, попросту выставил его.

— Мне нужно место, чтобы пересидеть, пока я найду себе новую квартиру, — примерно так должно было звучать его объяснение.

Он решил, что лучше не будет отвечать на телефонные звонки, чтобы не обнаруживать своего присутствия, хотя постоянный трезвон действовал ему на нервы. Но Этель всегда высказывала свое неудовольствие, если он снимал трубку.

— Не твоего ума дело, кто мне звонит, — говорила она ему. Остальным, очевидно, говорилось то же самое.

Он был уверен, что поступил разумно, не открыв дверь в пятницу вечером. Записка, просунутая под дверь в прихожей, касалась одежды, которую заказывала Этель.

Дуг усмехнулся. Это, должно быть, то самое поручение, которое тетушка уготовила для него.

* * *

В воскресение утром Денни Адлер терпеливо ждал на порывистом ледяном ветру. Ровно в 11 часов он увидел приближающийся черный «Шевроле». Большими шагами он поспешил из своего укрытия в Брайант-парке на улицу. Автомобиль подъехал к обочине, он открыл дверь и проскользнул внутрь. Машина тронулась, едва он успел захлопнуть дверь.

Со времен Аттики Большой Чарли поседел и еще больше растолстел. Нижняя часть руля буквально пряталась в складках его живота.

— Привет, — сказал Денни, не ожидая, впрочем, услышать ответ. Большой Чарли лишь кивнул.

Машина быстро двигалась по Генри Гудзон-парквей через мост Джорджа Вашингтона. Чарли завернул на Пэлисайдс Интерстэйт-парквей. Денни обратил внимание, что, в то время, как снег в Нью-Йорке был раскисшим и потемневшим от копоти, здесь оставался белым. «Нью-Джерси — цветущий штат» — подумал он с сарказмом.

Сразу за третьим выездом располагалась смотровая площадка, откуда можно было полюбоваться пейзажем на противоположной стороне Гудзона за неимением ничего более увлекательного. Денни не удивило, что Чарли заехал на совершенно пустынную стоянку — здесь они смогут спокойно поговорить о деле.

Чарли заглушил мотор и, перегнувшись, потянулся к заднему сидению, охая от немыслимого напряжения. Он вытащил бумажный пакет с парой банок пива и бросил его между собой и Денни:

— Твой ланч.