S-T-I-K-S. Быстрее судьбы - [7]

Алмаз кивнул:

— Я помню. Городок всегда перезагружается ровно раз в полгода?

— По крайней мере, за то время, которое я провел здесь — да.

— Наблюдал за ним?

— Это имеет какое-то значение? Мы вроде едем дела делать. Вы — свои. Я — свои. Друг другу помогаем. Что там я хочу найти — вас не должно волновать, — Монах начал заметно раздражаться.

Алмаз поднял руку в знак того, что он не хочет проблем и ссоры:

— Это просто вопрос.

Зеленоглазый трейсер нахмурился и посмотрел в глаза наемнику:

— Теперь, когда мы в пути, у меня к тебе деловое предложение.

— Неожиданно. Мне казалось, мы уже все обговорили еще в Опорнике.

Монах покачал головой:

— Давай так. Пока мы не доехали до въезда в Аминск, ты пообещаешь мне, что в этом грузовике найдется место для еще одного человека, а сам можешь забирать мое вознаграждение.

— Какого еще человека? Ты что-то темнишь, Монах.

— А тебе не все равно? В твоих интересах согласиться, иначе можете меня высадить прямо сейчас — помогать я вам не стану. Вы завязнете в городе, пока всю колонну не размолотят элитники, которые быстро сбегутся поживиться свежим мясом.

— Ты сбрендил? — Алмаз был в бешенстве. — Да Шах тебя отдаст на медленное съедение бегунам или пустышам. Для таких, как ты, всегда есть местечко в его «яме смерти»[9].

— Вряд ли. Во-первых, мы уже на подходе к городу. Сколько горючки и времени сожгли на то, чтобы сделать сюда этот марш-бросок? Задай себе этот вопрос, Алмаз. Во-вторых, я так понимаю, вам эта масса боеприпасов нужна не просто так. Со мной договаривался ты, отвечать перед Шахом тебе. А со мной можете делать все, что хотите.

Наемник на мгновение поразился, с какой пустотой в голосе произнес последнюю фразу Монах. Словно мужик и действительно не особо беспокоился насчет весьма неприятной перспективы мучительно закончить жизнь, будучи разрываемым туповатыми зубами обычных пустышей.

Алмаз нахмурился и потер виски, обдумывая предложение:

— Монах, а не кажется ли тебе, что в такой ситуации у тебя нет выбора? Ну, согласимся мы, а потом просто наплюем на договор.

— На этот случай, я посвятил в него несколько неплохих ребят в Опорнике. И самого Джо.

Алмаз ухмыльнулся:

— Ты думаешь бросить тень на репутацию Шаха? Ты слишком мелковат для него…

— Я сказал, что договаривался с тобой. Подумай внимательно. Здесь, на юге, иногда выжить поможет только репутация. А, может, Шах от тебя избавится сам — зачем ему слухи о том, что кто-то из его шестерок так подставляет босса? Я сейчас договариваюсь с тобой, а не с ним. Подумай дважды, трижды, и дай мне утвердительный ответ. В конце концов, ты ничего не потеряешь. Скажешь, что такие были условия изначально, а сам еще больше разбогатеешь.

— Хорошо. По рукам бить не будем. Надеюсь, больше после этого и не увидимся, — Алмаз процедил последнюю фразу сквозь стиснутые зубы и уткнулся в планшет, где на экране точками на дороге двигалась по треку их автоколонна.

Монах не стал размениваться на дальнейшие колкости и, немного приободрившись, развернулся спиной к громиле, наблюдая через прореху в тенте за тем, как меняется пейзаж за бортом грузовика. Он был довольно уныл. Обычная дорога, с двух сторон шли поля давным-давно убранного хлеба. Лишь редкие острые желтоватые остатки поросли виднелись на рыхлом и слипшемся черноземе.

Вскоре, «Урал» перестал трястись и пошел ровнее. Иногда он лишь подпрыгивал на кочках, что заставляло всех чертыхаться в адрес неведомых дорожников, которые когда-то схалявили на прокладке шоссе. Одновременно с этим из кабины послышался голос водителя — крепкого низкорослого мужичка в тяжелом бронежилете и каске. Наверное, весьма заботился о своем здоровье, учитывая повышенный риск своего занятия.

— Стаб закончился. Вроде как до городка тридцать километров.

Монах вслух тихо поправил, крепче сжав в руках цевье гладкоствола:

— Тридцать один.

— Эй ты, Священник, или как там тебя звать? — его окликнул чернявый рослый оборванец, стоящий полубоком около станка с крупнокалиберным пулеметом. Из всей братии Шаха он единственный выглядел так, словно только вчера появился в Улье. В зубах уже окончательно изжеванная травинка, на голове съехавшая набекрень каска, белоснежные зубы и кривой горбатый нос — дополняли картину.

Из дальнего угла грузовика послышался чей-то голос:

— Монах он.

Чернявый оборванец хмыкнул в сторону говорившего и продолжил:

— Монашек, наверное, любил? Поэтому и погоняло такое? В Опорнике очень неплохие. Жаль, мы там даже не остановились. Я бы погулял. Есть там одна. Маруся что ли. Не баба — огонь! Как посмотрела! Ух!

— Кончай заливать, мы на кластере вчерашнем, — все тот же угрюмый голос, принадлежавший явно не любившему праздные разговоры рейдеру, попытался осечь смуглого пулеметчика. Но тот не унимался:

— Слышишь, Монах. Говорят, ты крутой проводник тут в этих краях. Один ходишь.

Алмаз при этих словах явно напрягся и посмотрел на говорившего выразительным взглядом, показывая глазами, чтобы тот замолчал, но болтун и не думал прекращать, а взгляд босса, похоже, не замечал:

— В чем секрет твой, а? Может, дар Улья какой интересный имеется? Рассказал бы ребятам, они знать хотят, что за человек нас в городе поведет то?