С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке - [52]

Наконец помост установлен, плакат водружен, микрофон включен. К нему подходит здоровенный детина с чубом белесых волос. Он постукивает ногтем указательного пальца по мембране, посвистывает в нее и, убедившись, что микрофон дышит, с надсадом объявляет об открытии митинга «национал-социалистской партии белых людей».

Сами «белые люди» — отныне мы будем называть их просто фашистами — в коричневых рубашках и черных штанах окружают со всех сторон помост и застывают в классических позах своих гитлеровских предтеч — ноги в башмаках и крагах несколько раздвинуты, руки в перчатках или скрещены на груди, или заложены за спину, взгляд сквозь очки неподвижно устремлен в пространство.

Согласно листовке, которую сунул мне в руки один из фашистов, повестка дня митинга такова: первый вопрос — почему упаднической системе, которая правит Америкой, не суждено пережить XX век; второй вопрос — почему и как должны бороться белые против негритянской революции; третий вопрос — почему евреи способствуют распаду и гниению белого общества; четвертый вопрос — почему именно национал-социализм является единственным путем к миру, социальному единству, к экономической справедливости и расовому самосохранению в Америке.

В самом деле, почему?

Для ответа на эти «почему» чубатый детина предоставляет слово «идеологу» партии Вильяму Пирсу. Голос его дрожит от благоговения, когда он произносит это имя и в особенности припаянный к нему титул «доктора физики».

Из-за деревьев выходит человек лет тридцати пяти — сорока. В отличие от других на нем обычный серый костюм и белая рубашка. Ведь он «идеолог», а не рядовой громила! Ах, вот каков он, мистер Вильям Пирс, призывавший к физической расправе над сенаторами, проголосовавшими за поправку Купера — Черча, и потребовавший «всадить пулю между глаз сенаторам Фулбрайту, Хэтфилду, Макговерну, всей этой прогнившей банде…»! Разумеется, мистер Пирс не собирается приводить приговор в исполнение собственными руками. Он доктор физики, а не физических расправ, «идеолог», а не палач. Да он и не сможет — даже если захочет — попасть между глаз своим жертвам. Он ужасно близорук. Недаром вместо стандартных черных очков на нем окуляры с выпуклыми, словно от базедовой болезни, линзами.

Черную работу будут делать парни в черных перчатках. Ну хотя бы вот эти, что окружают помост, на котором кликушествует Пирс. Я пытаюсь рассмотреть их лица, проникнуть в их мысли. Почему они пришли на Инфант-сквер? И как дошли до фашизма?

В самом центре цепи коричневорубашечников, под самой сенью микрофона и плаката со свастикой, стоят два худощавых паренька. Откровенно говоря, я не верил, что такие фашисты действительно существовали или существуют. Мне казалось, что они порождение плохой кинематографии, гомерически упрощающей врага, упрощающей до карикатурного неправдоподобия. Но эти волчата словно сошли с экрана. Они скрежещут зубами в пароксизме какой-то иррациональной злобы. Вены на лбу угрожающе вздулись. По лицам то и дело пробегает судорога. Когда толпа, собравшаяся вокруг них, начинает шикать на оратора, парни принимают исходную позицию каратэ, сжимают кулаки и начинают дрожать, как гончие на стойке. Они обливаются потом и брызжут слюной. Из их впалых грудных клеток время от времени вырываются какие-то нечленораздельные звуки. Даже прохаживающийся по рядам коричневорубашечников чубатый детина с опаской косится на них, хлопает их по плечу, вытирает с их перекошенных лиц пот и слюни, шепчет им на ухо нечто успокоительное. На мгновение парни стихают и начинают бессмысленно озираться. Но еще через мгновение отдаются новому приступу бешенства. Фанатики? Безусловно. Но что их сделало такими? Физическая неполноценность, не позволявшая давать сдачи своим более сильным одноклассникам и вытекающая отсюда страсть к револьверу, уравнивающему хилых и мускулистых? Чтение комиксов и «Майн кампф»? Неудачная попытка поступить в колледж? Желание одним махом стать «хозяевами жизни?? Кто знает. Их прыщавые лица выдают половую незрелость. Но сами они уже созрели для проповедей доктора Пирса.

Слева от волчат мужчина лет пятидесяти. Лицо и руки рабочего. Усталое, землистое лицо. Большие, натруженные руки. Можно побиться об заклад, что ни при какой погоде он не читал ни гитлеровскую «Майн кампф», ни «Заратустру» Ницше. Он просто боится и ненавидит «ниггеров». Не потому, что они черные, а потому, что они могут отнять у него место у станка или в кабинке бульдозера. «Ниггеры» — выгодная рабочая сила, дешевая и неорганизованная. Все «ниггеры» скэбы, и их надо давить к ногтю. Скэбы и нахалы. Навязываются в соседи, а это хуже кражи со взломом. Всю жизнь копишь деньгу ка собственное гнездо. Наконец покупаешь его. Радуешься: и крыша есть и недвижимость. Но вот налетают эти вороны, и недвижимость падает в цене, а крыша начинает протекать. Ну как не стать фашистом, когда видишь день-деньской черную харю в белом «кадиллаке»? Нажил, наверное, кучу долларов, скармливая наркотики моим детям и детям моих друзей. У кого просить на него управы? У президента, у босса, у лендлорда? Они сами дерут с тебя твою белую шкуру. Последняя надежда — доктор Пирс. Авось доктор Пирс поможет. Ну и здорово же он кроет всю эту шайку — капиталистов и черномазых, администрацию и зажравшихся интеллигентов.