С палаткой по Африке - [31]

Нашлось и деревце, напоминавшее, по крайней мере издалека, немецкую рождественскую елку. Я пожертвовал три свечи из фонаря, освещавшего мою палатку, разрезал их на кусочки и прикрепил к «елке».

И вот наступил сочельник. Дождь прекратился, так что мы смогли на воздухе накрыть праздничный стол, который украсили тропическими цветами. Слуги в белых рубашках вооружились белыми салфетками. Мы в честь двойного торжества тоже надели белые парадные костюмы, хотя они были влажными и мятыми.

После трапезы зажгли свечи на «елке». Солдаты и носильщики собрались вокруг, чтобы подивиться на фетиш белого человека. Весело прыгал по камням источник Кабомпо, неся к Замбези свои воды, которые достигают Индийского океана, минуя бесчисленные пороги и водопад Виктория.

* * *

В январе или феврале 1905 года, после моего возвращения в Касемпу из экспедиции к истокам Кабомпо, прибыл наконец багаж, оставленный у водопада Виктория. К достижениям цивилизации, с которыми я хотел познакомить жителей этой части Африки, относился граммофон. Надо было подобающим образом организовать его демонстрацию.

Как принято в Африке, населенный пункт назывался по имени жившего в нем вождя. Я пригласил на концерт старого Касемпу с его чадами и домочадцами. Он явился в сопровождении советников, жен, детей и вел себя с несколько простодушным достоинством, присущим африканским властителям. Все расселись, полные любопытства, вокруг граммофона, поставленного на стол.

Раздались первые звуки. Женщины и дети вскочили с мест и бросились бежать. Храбрые воины бакаонде даже посерели от страха (побледнеть они не могут из-за темного цвета кожи)… Вскоре, видя, что ничего страшного не произошло; женщины и дети вернулись. Я, как мог, старался успокоить гостей и предложил вождю подойти со мной к самому аппарату и осмотреть европейское чудо. Хорошенько ощупав граммофон, вождь заглянул в трубу и был очень разочарован тем, что не увидел маленьких человечков, которые пели внутри нее.

Граммофон привлекал внимание только тех африканцев, которые видели его впервые. Познакомившиеся с ним однажды, правда, прислушивались к музыке, но не выражали удивления — они были убеждены, что это одно из проявлений колдовства, которым владеют белые пришельцы.

Жителям Касемпы не давали покоя леопарды. Не проходило дня, чтобы они не задрали несколько кур или овец. Холмистая местность, поросшая густым лесом, мешала настигнуть хищников.

Перед нашим домом находилась довольно большая площадь, окруженная бамбуковой изгородью. Как-то вечером мы — трое или четверо европейцев — сидели на веранде. Одна из моих собак растянулась почти у самых наших ног. Мы беседовали, на веранде то и дело появлялись слуги, как вдруг на нас с рычанием ринулось что-то желтое. Прежде чем мы сообразили, что произошло, леопард исчез, унося с собой собаку.

В Касемпе я оставался недолго. Мне пришлось перебраться в Мумбву, расположенную всего в 10 километрах от Нинги, где находился медный рудник. Там работала целая группа инженеров и техников — европейцев. Я с ними все время поддерживал связь, так как в этом районе не было мухи цеце и можно было пользоваться лошадьми.

Я особенно сблизился с горным инженером Брекеном. Он уже давно жил в Африке и стал известным охотником на крупную дичь. На его счету было много львов, леопардов и других хищников, но ни одного слона. Брекен поручил моим заботам львенка, и он вырос у меня вместе с маленьким фокстерьером.

Оба «младенца» быстро подружились и не отступали от меня ни на шаг. Терьер спал на моей постели, а на полу я соорудил ложе для льва. Последний, однако, оставался на своем месте лишь пока горела лампа, и пес ревниво следил за тем, чтобы его права не нарушались. Как только я гасил свет, лев неторопливо подползал к моей постели и залезал в нее. Мне это особого удовольствия не доставляло, ибо раскладные кровати, какими пользуются в дебрях, не очень широкие. Пришлось соорудить себе настоящую «бурскую кровать». Делается она так: в землю вбиваются четыре стойки с поперечными рейками, а между ними продевают ремни из еще сырой шкуры антилопы, которые, высохнув, становятся столь же эластичными, как лучшие пружинные матрацы.

Лев рос гораздо быстрее собаки. Однако маленький терьер оставался хозяином дома. Крупный и сильный зверь безропотно следовал за песиком и принимал участие во всех его затеях. Впоследствии мне все же пришлось расстаться со львом. Завидев постороннего, он непременно избирал его объектом для игры. Правда, он никому не причинял вреда, но опрокидывал человека на землю и рычал, а если тот пытался встать, угрожающе поднимал лапу. Когда-нибудь это могло кончиться плохо. не говоря уже о страхе, который переживали люди, не знавшие особенностей характера моего домашнего льва. Впоследствии он украсил собой зоопарк в Форт-Джемсоне — главном городе Северо-Восточной Родезии.

Брекен, который подарил мне льва, умер смертью, необычной даже для охотников на крупную дичь. Опытный немврод выследил леопарда и пошел по его следу, отпечатавшемуся на высохшем русле ручья. Раненый леопард сделал крюк и неожиданно прыгнул с берега на охотника, свалил его на землю и стал яростно рвать. Брекен пытался вытащить из-за пояса охотничий нож, но это ему не удалось. Каждое движение жертвы вызывало новые удары лапой и новые укусы.