(С)нежные дни - [29]

В общем, плохо дело обстояло с душевным покоем, очень плохо.

Согрев ноги и надев на них толстые шерстяные носки, Катя отправилась на кухню ставить чайник.

В дверь позвонили. Неужели Марго, с которой предстояло обсудить грядущее торжество? Вроде еще рано. Договаривались на восемь, а часы показывали только половину седьмого.

Катя пошла в коридор и открыла дверь. Это была не Марго.

Катя смотрела на гостя молча, не до конца распахивая дверь, придерживая ее рукой. И как-то все внутри окаменело. А глаза – предательские глаза – начали наполняться слезами. Только не это.

Вадим сам взялся за ручку с той стороны, широко открыл дверь и вошел внутрь, заставив Катю отступить. Дверь захлопнулась.

– Ты зачем? – это все, что могла сказать Катя.

– Кать, послушай. Я очень плохой муж. Я ужасный муж. Я все время в командировках, все время в поездках, но это такая работа, понимаешь? Я другим заниматься не могу. Пробовал, ничего не получилось. И еще я часто в поездках задерживаюсь. Планировалось уехать на два месяца, а в итоге оказалось, что на три. И так постоянно. Таким, как я, иметь семью противопоказано. Выходи за меня.

Она закрыла лицо ладонями. Покоя нет, нет покоя. Как же сильно она устала и как же сильно соскучилась. И надо как-то незаметно промокнуть пальцами слезы.

Не открывая лица, Катя спросила сквозь ладони:

– А как же Ольга?

– Нет ее. Я же говорил. Я не врал, Катя. Еще до Нового года не было. Просто, наверное, она не поняла.

– А теперь поняла? – Катя отняла руки и посмотрела на гостя. – Как у вас, у мужчин, все просто. Она ужин готовит, ждет…

– Все у нее хорошо, не переживай. – Вадим расстегнул куртку и привалился спиной к стене. – Она даже не страдала, поверь, очень быстро устроила свою жизнь. У нее другой мужчина. Я же тебе говорил – чужие люди. А чужим людям не стоит жить вместе.

Катя молчала.

– Мне через месяц еще на три недели предстоит поездка. Я пойму, если ты откажешь, правда пойму. Только выходи, а?

– Ты молчал три месяца, – к Кате наконец вернулась способность мыслить, и слезы она прогнала, только вот голос подводил, говорила едва слышно, слишком велика была обида. – Мог написать, мог позвонить. А ты молчал.

– Мог, – согласился Вадим. – И тысячу раз об этом думал. Но по телефону все не то и не так. И ты не поверишь. Я ведь тебя в тот день ждал, долго, и не дождался. Поговорить хотел. Уехал, когда Марго чуть ли не с кулаками выгнала. А я соскучился, Кать, я так соскучился, как никогда и ни по кому в жизни не скучал. Я дни считал до конца командировки и до того момента, как сяду в машину, чтобы приехать к тебе. Я не могу без тебя. Выходи за меня?

– Правда?

– Конечно, правда.

– Я же ведь дура, я ведь поверю, – эти слова она уже шептала и губы дрожали. Держалась из последних сил.

– Катя, ну какая же ты дура? – Вадим сделал шаг навстречу и обнял ее, прижал к себе. Именно так, как она хотела когда-то. – Ты очень умная. Я, например, на пианино совсем не умею играть. И про ноктюрны ничего не знаю.

– Это пьесы лирического характера. – Катя залезла куда-то под куртку и бормотала ему в шею.

– Вот видишь, какая ты умная, а мне очень нужна умная жена. Очень.

– Но ведь мы совсем мало знакомы.

– Это смотря с чем сравнивать. Мои родители познакомились в поезде, и отец сделал маме предложение через два часа после знакомства. А я тебе через три месяца. Можно сказать, тугодум.

– И он купил ей пианино?

– И он купил ей пианино, которое везли из Москвы. Представляешь, сколько километров? Удивляюсь, как не угробили. А я привез тебе сервиз. Какой-то лиможский. Сказали, очень хороший.

– Он же жутко дорогой. – Катя, пригревшись под курткой, шмыгнула носом. – Он почти как пианино стоит. Ты зачем его купил?

– Ты же любишь красивую посуду, сама говорила. А там и чашки, и блюдца, и чайник. Все красивое. Тебе понравится. Только цветы давай завтра? Я в Москве покупать не стал, боялся, завянут, а по дороге магазины не попались. Завтра поедем в Приреченск и купим тебе, какие захочешь. Хорошо?

Катя кивнула.

– Но замуж соглашайся выйти сегодня, ладно? А то я до завтра не дотяну.

Она снова кивнула.

– Я все продумал. Я переведусь в филиал в областном центре. Командировки все равно будут, но раза три в год, а в остальное время буду ездить в офис. Это всего полтора часа на машине в одну сторону. По московским меркам стандарт. Ведь ты согласна, да?

И она снова закивала головой.

– Там, конечно, командировки по месяца два в среднем. Но давай попробуем?

– Три командировки – это нестрашно. У меня дедушка был капитаном дальнего плавания, бабушка его всю жизнь ждала.

– Катя… – Вадим целовал ее волосы, и терся о них щекой, и слышал, как она тихонько вздыхает.

– Ты мне еще раз скажи, что согласна. Ведь согласна, да?

– Согласна.

С улицы послышались крики.

– Катерина, я тебя приступом возьму! Я проигрывать не привык! Выходи по-хорошему.

– Это что? – Вадим поднял голову и отстранил от себя Катю.

Она подняла лицо и пожала плечами:

– Это меня замуж зовут.

– А ты что? – Его голос прозвучал странно, будто сдавленно, да и лицо вдруг застыло.

Наверное, все же стоило потерпеть эти три месяца. Хотя бы ради того, чтобы увидеть Вадима таким и поверить – она ему и правда нужна.