С начала до конца - [25]
Кошка черепаховой окраски появляется из-под куста шиповника и вышагивает гордо, прямо перед бульдожьей мордой. Видимо, здесь отношения уже устоялись: эти двое сегодня не будут устраивать скандал.
Цок-цок-цок. Девушка идёт на службу.
Ш-ш-ш. Снова по переулку проехал автомобиль. За ним ещё один и ещё. Город проснулся.
— А-а-а! Машину угнали!
Кричит девушка, бегает возле стоянки. В этом маленьком переулке и стоянки-то как таковой нет: кто как хочет, тот так машину и бросает. Вдоль дороги — так вдоль. Под углом — тоже можно. Главное, чтобы проезд не загородить. Девушка топчется на своём пятачке, мечется.
— Господи! Что делать-то!
К маленькой «киа», припаркованной с краю, подходит нерусский водитель. Это бомбила. Несколько минут назад он привёз пассажиров с вокзала и донёс им вещи до дверей подъезда: пассажирами оказались старики, а дед ещё и с палочкой: как не помочь?
— Девушка, какая у вас машина была?
— «Опель»… О Господи. Теперь мне конец. Я не попаду на работу.
— Да не думайте вы уже о работе. Если угнали, надо ехать писать заявление.
— Но почему мою? Почему именно мою? Она ничем не лучше других! Почему не украли вашу, например?
— Я только что приехал, ночью моя машина тут не стояла.
— Ой. Ну не вашу… Я просто так сказала… Любую другую!
— Девушка, давайте я отвезу вас в УВД. Бесплатно.
— Я не знаю! Куда я поеду? Мне на работу!
Водитель невысокого роста, худой, скуластый, с небольшими миндалевидными глазами. Узбек или таджик.
Девушка светловолосая, со стрижечкой, с накрашенными губами. В босоножках на каблуках. В короткой маечке и длинной юбке.
— Как вы в таких туфлях за рулём сидите?
— А у меня в машине специально для этого один лишний правый тапочек лежит… — Девушка недоверчиво смотрит на нерусского водителя. — А почему вы мне хотите помочь?
Теперь мужчина вдруг почему-то теряется, горбится и делает неловкие движения руками. Качает головой. Но после секундного замешательства снова распахивает дверцу.
— Моя первая профессия — врач. Так уж вышло, что я привык помогать. Не могу не помочь.
Девушка садится в машину.
— А у меня папа врач.
— Вы позвоните на работу, скажите, что опоздаете.
Девушка пристёгивается, и маленькая «киа» трогается с места. Таксист выбрасывает в окно недокуренную сигарету, делает движение, чтобы достать новую, но не достаёт её, и рука водителя делает нервный взмах. Он выжимает сцепление и выкручивает руль.
— Стойте! Не едем в УВД! — девушка вдруг прижимает ладонь к губам и зажмуривает глаза. — Ой, я дурочка, ой-ой-ой!.. Как стыдно!
Машина чуть притормаживает, водитель внимательно смотрит на пассажирку.
— Поедемте к торговому центру, он в двух кварталах отсюда. Я вспомнила! Я ведь могла забыть машину на стоянке возле магазина… Вот же глупость какая!
Едут.
«Опель» стоит, припаркованный возле супермаркета, целый и невредимый. Девушка бросается к нему, потом к бомбиле, нервно хохочет.
Водитель тоже смеётся и вытирает пот со лба. Наконец-то закуривает. Девушка пытается сунуть ему в руку купюру. Таксист отстраняется, вскидывает ладони и почему-то вновь непроизвольно горбится. Девушка убирает деньги в сумочку.
Водитель качает головой.
— А знаете, я чуть было не уехал от вас. Если уж совсем честно — вы меня испугали.
— Я?
— Ну да. Когда вы спросили, почему я решил вам помочь.
— И вы испугались? Но почему?!
— Всё просто. Потому что я узбек. Я лицо нерусской национальности.
— Ну да… И что?
— Я узбек, а у вас угнали машину. Вы могли подумать про меня всё что угодно.
— Подумать — что? Что вы причастны? Ерунда какая.
— Ерунда! Конечно, ерунда!
Нерусский водитель смеётся, садится в маленькую «киа» и машет девушке рукой. Девушка поворачивает ключ зажигания. Три минуты сидит, глубоко дышит. Потом пристёгивает ремень и выезжает со стоянки.
Она проезжает мимо своего переулочка: чтобы выехать на шоссе, нужно развернуться.
Вдоль переулка идёт отец Пантелеймон. Это худой человечек с бородкой, одетый в мятые брюки серого цвета и зеленоватую куртку. В руке у него бутылочка кваса. Он время от времени останавливается и отпивает из неё.
Солнце поднимается всё выше. Утренняя лёгкая прохлада мягчеет, и новый день накрывает город своими горячими крыльями.
А днём галки на крышах уже не кричат.
Va tutto bene[2]
Гриша должен был съесть этот ужин и умереть. Не в буквальном смысле, конечно, а выражаясь фигурально. Умереть от зависти к самому себе, потому что ему досталась в качестве спутницы жизни настоящая кулинарная богиня.
Лерочка, предвкушая триумф и довольно пыхтя, опустила полиэтиленовые пакеты с продуктами на пол прихожей. Чего только в них не было! И крупная мытая картошка, и лук, и яйца, и томаты, и копчёная куриная грудка, и телячья вырезка, и зелень, и специи, и нежнейшая брынза с предгорий Карпат. В чём, в чём, а в готовке Лерочка понимала толк! Она не сомневалась, что половина её успеха прячется за тонкой стенкой полиэтилена — там притаились ещё неявленные миру суп, жюльен, салат и гарнир из тушёных овощей. И запечённое мясо! Какой романтический вечер может быть без вкусного куска мяса? Оно тает во рту и настоятельно теребит думы о плоти. О, нежные кусочки телятины с горсткой игриво подобранных специй! О, прозрачные кружева лука, едва прикрывающие золотистый телячий бочок!
