С крылатыми героями Балтики - [2]

Высшее командование распорядилось иначе. Обстановка войны не уменьшала, а увеличивала потребность в высококвалифицированных врачах. Было приказано: закончить экзамены и приступить к учебе на пятом, последнем курсе по сокращенным программам, не снижая уровня подготовки. Госпитальная практика, предусматривавшаяся после экзаменов, отменялась. Отменялись отпуска и выходные дни. Теперь не до них! Они стали неуместными.

У войны свои мерки, и мы должны были справиться почти с невозможным. То, что предполагалось в мирное время на целый учебный год, надлежало одолеть за два месяца. Это удалось нам вполне и весьма успешно. Помогли молодой задор, настойчивость, чувство долга и ответственности за судьбу Родины, готовность профессорско-преподавательского состава и слушателей, как и всех советских людей, сделать все, что от них зависит, чтобы отстоять честь и свободу любимой Отчизны.

Выпуск состоялся в августе грозного 1941 года. В числе двадцати шести выпускников меня оставили в Ленинграде. Подавляющее же большинство выпуска (около двухсот человек) распределили по другим флотам. Врачи ленинградской группы разъехались и заняли свои места в боевых порядках защитников города Ленина незамедлительно.

А вот у тех, кому предстояла служба на других флотах, случилось непредвиденное. Тяжелое положение под Ленинградом задержало их убытие к местам назначения до 17 сентября. К этому времени город был полностью блокирован с суши. Сообщение с Большой землей стало возможным только по воздуху или по Ладожскому озеру.

Неприветливо встретила Ладога наших друзей. Деревянная баржа, на которой они шли и которую вел озерный буксир "Орел", не выдержала. Под ударами штормовых волн она дала трещину, наполнилась водой и погрузилась. Среди спасенных недосчитались 131 врача. Их трагическая гибель - один из показателей трудностей сообщения, возникших в блокированном Ленинграде. Имена наших погибших товарищей запечатлены на мемориальных досках, укрепленных в вестибюле здания академии на Фонтанке, 106, и в мемориальном комплексе на берегу Ладожского озера. Родина их не забыла и никогда не забудет. Они пали геройски на трудном пути к тем, кто ждал их врачебной помощи. Пали, как солдаты, сраженные войной при исполнении служебных обязанностей.

Из академии я получил направление в авиацию Краснознаменной Балтики врачом-рентгенологом лазарета (начальником лазарета был военврач 3-го ранга В. И. Пахоменко) 708-й авиабазы в Беззаботном (рядом с населенным пунктом Горбунки, что в 7 - 9 километрах южнее железнодорожной станции Стрельна, сейчас в тех краях разместилась крупнейшая птицефабрика). В ту же авиабазу были назначены мои однокурсники А. С. Баланова, В. А. Звонцов и А. Ф. Ильин. Хотя я был назначен на должность врача-рентгенолога, мне пришлось сразу же включиться в хирургическую работу.

Перед отъездом в Беззаботное мы встретились в академии почти со всеми вчерашними однокурсниками, в том числе и с теми, кого не стало 17 сентября 1941 года. Общаясь между собой, мы были полны энтузиазма и решимости исполнить свои обязанности в боях с врагом лучшим образом, не щадя ни сил, ни жизни. Мы горячо желали друг другу успехов на ратном пути, мечтали о послевоенной встрече. (Встреча состоялась. Пришло на нее меньше половины выпуска. Список тех, кого поглотила Ладога, дополнили погибшие на фронтах в разные годы Отечественной войны. В их числе оказался и мой земляк, друг детства Григорий Иванович Василенков.)

По прибытии в Беззаботное мы оказались в гуще событий, на участке наиболее ожесточенных боев за Ленинград. Свой главный удар враг наносил в направлении на Петергоф и Ораниенбаум, стремясь выйти на берег Финского залива. После тяжелых, кровопролитных боев ему это удалось на узком участке между Урицком и Стрельной 17 сентября, в памятный для нашего курса день.

В полосе наносившегося удара находилась и 708-я авиабаза. Обстановка не позволила заниматься рентгенологией. Надо было оказывать помощь раненым. В один из этих боев во второй половине сентября и меня задело вражеским осколком. По выздоровлении выписали в часть. Но 708-я авиабаза была расформирована, и я попал в распоряжение начальника Медико-санитарного управления (МСУ) Военно-Морского Флота в Москву. Жил в экипаже. Там же работал на приеме амбулаторных больных, проводил беседы на медицинские темы среди мобилизованных бойцов.

Однажды меня вызвали к начальнику отдела кадров МСУ ВМФ военврачу 1-го ранга В. П. Иванову. Не сомневался: вызывают по поводу нового назначения. Я был не против вернуться в ВВС КБФ. Лучше бы в полк, ближе к летчикам.

В. П. Иванов встретил в обычной для него манере - приветливо и доброжелательно. Его внимательное отношение к людям, неторопливость в решении служебных вопросов, умение взвешивать многие слагаемые хорошо знали медики. За это его уважали. Как в годы войны, так и после, когда генерал-майор В. П. Иванов работал начальником факультета Военно-морской, а позже - Кировской академий. Поздоровавшись, Владимир Петрович пригласил сесть и, мягко улыбаясь, подал предписание на должность старшего врача 21-го истребительного авиационного полка ВВС КБФ. Назначение совпадало с моим желанием и потому сразу вызвало чувство удовлетворения.