С каждым вздохом - [79]

Вообще — то, список причин был довольно короткий, и по большей части состоит из отчетливой нехватки любви. Хотя, он не был уверен, что может сказать так много Саншайн и не увидеть ее немого вопроса, что, черт побери, он делал, пребывая помолвленным с этой женщиной. Камерон искал менее обличающую его и подходящую к ситуации причину, которую бы смог сейчас назвать.

— У нее есть любовник. — медленно сказал он.

— И ты не хочешь, быть добавленным к ее списку?

Камерон поднял бровь. — Вообще — то, нет.

Сани какое — то время внимательно на него смотрела, а затем прошла мимо него. — Вот и хорошо. Теперь я останусь на завтрак.

— А чем я могу заплатить, чтобы убедить тебя остаться еще и на ленч? — не сдержавшись, спросил он.

— Ты, должно быть, не захочешь знать, и наверно не стоит искушать судьбу. Я загляну во все укромные уголки, во все щели и заставлю почувствовать себя не в своей тарелке еще кое-какими личными вопросами. Думаю, это будет хорошее развлечение. Верно?

Камерон улыбнулся. — Да, могу себе представить.

Саншайн улыбнулась ему через плечо. — К слову, она сошло с ума. — сказала Сани, затем отвернулась и стала уютно устраиваться в его гостиной. Камерон был вынужден опереться на дверной косяк, чтобы устоять на ногах. Он не мог сдержаться и не улыбнуться, отчасти от того, что она сказала, а отчасти, потому что она так легко себя чувствовала в его любимой комнате.

Не в пример Пенелопе, которая никогда бы не потерпела пижаму и босые ноги, но еще больше она бы вышла из себя проведя утро без магазинов, светского общества и папарацци.

Камерон смотрел, как Сани бродила по его святилищу, прикасаясь к вещам, которые привлекали ее внимание, останавливаясь перед картинами, прикладывая руку к холодным камням стены, и не был удивлен, поняв, как сильно хотел, что бы она провела здесь не только одно единственное утро.

— Это великолепное крыло, — наконец сказала она. — Его не было здесь в средние века, верно?

Камерон моргнул. — Вообще — то не было. Его построили в шестнадцатом веке, а в восемнадцатом веке расширили. Я сам внес несколько изменений пару лет назад.

— Конечно, — сказала Сани и выглядела при этом сконфужено. — Мне следовало догадаться.

— Ты видела картины? — осторожно спросил он.

— Гм, конечно, — сказала она, энергично, кивая. — Большинство из них. О, посмотри сюда.

Камерон следил, как она прошла через комнату и остановилась перед камином. Он хотел подумать над тем, что она сказала, но ее присутствие, так отвлекало, что он понял, что думать не может. Камерон только стоял и следил, как она осматривала его камин.

В это время он забрал у миссис Гиз поднос, полный всяких деликатесов, и поставил его на кофейный столик. Сани заставила женщину святиться от похвалы в адрес ее великолепных кулинарных способностей. Миссис Гиз одарила его взглядом, что весьма красноречиво говорил, что он будет полным дураком, если даст Сани уйти, оставив его одного. Саншайн села на колени у столика и начала наполнять тарелку для него.

— Твой французский идеален, — тихо сказал он.

— Мои родители были лингвистами, — пожимая плечами, сказала она, — и я год училась в Швейцарии в школе — интернате, где французский был de rigueur (Оюязателен). А после меда я год жила в Париже.

— Твои родители должны были очень рады этому, учитывая, что они занимались языками всю жизнь.

— Вообще — то, они рвали и метали, — призналась она. — Я окончила медицинскую школу, но перед тем как поступить в ординатуру, все бросила, так что я могла улететь в Париж, учиться готовить — к их огромному недовольству.

— Почему ты не захотела быть врачом?

Сани пожала плечами. — Я не представляла, как буду проводить все время в больнице, разрезая людей. Я лучше буду снаружи.

Камерон не мог в это поверить. — А что еще ты сделала, чтобы довести бедных родителей до помешательства?

— Мне тридцать три, Кам, — сказала она, передавая ему тарелку. — Я сделала все что могла.

Камерон удивленно моргнул от того, как она его назвала, затем поставил тарелку, так что мог вскочить и поймать Сани, прежде чем она убежала из комнаты. Господи, а она быстрая. Он едва успел остановить ее у двери.

— Не убегай.

Она вся тряслась. — Я хотела сказать Камерон!

Он осторожно обнял ее за плечи. — Я не против, — медленно сказал он, очень бережно взяв ее за руку и потянув назад к столику. — Возвращайся к камину и поешь. Ты никогда не загладишь промах, если не совершишь хороший набег на все, что принесла для тебя миссис Гиз.

Сани кивнула, хотя выглядела так, словно при малейшей возможности снова была готова сбежать. Камерон усадил ее, затем сел сам и, дав время и ей и себе, что бы расслабиться, переварить то, как она его назвала, сосредоточился на еде.

Прошло слишком много времени, с тех пор как он слышал это имя от кого-то, простой звук имени потрясал. Но она не имела в виду ничего такого. Это просто ошибка.

Незваное видение женщины стоящей в доме Морейж МакЛеод в длинной, мягкой черной юбке снова вернулось к нему.

Но это было только первое, что ставило его в тупик. Откуда Сани знала о планировки его замка в прошлом, но не знала о новых изменениях? Не было никаких чертовых картин его замка уже многие годы, кроме тех, что хранились в его личной библиотеке. Откуда она узнала, что у него есть единокровные братья? Для всех он был единственным выжившим ребенком дальнего родственника Алистера, который погиб в пожаре тридцать пять лет назад.