С гитарой по жизни - [55]

Перуанские песни на русской сцене

Юрий начинал эту работу, но, видимо, масштабность желаний руководства клуба испугала его, и он «сошел с дистанции». Мне пришлось продолжить начатую им работу, хотя «продолжить» — глагол здесь совсем некорректный: со многими пришлось начинать обучение с нуля. На занятия приходили одновременно 20—25 человек. Некоторые из них слабо говорили на русском, хотя все они целый год до основной учебы обучались языку.

Пока изучали нотную грамоту, это не вызывало особых затруднений, но когда полученные знания нужно было применить к гитаре, мне пришлось изрядно попотеть, и, как ни странно, за три часа мне удавалось позаниматься с каждым студентом. А вскоре у меня появились ассистенты из числа продвинутых способных учеников, которые занимались с отстающими. Через три месяца наметился ансамбль из восьми учеников. Пятеро из них были выходцами из Латинской Америки, один из Нигерии и двое из ГДР. Юрий вел кружок гитаристов в клубе «Строитель», где был довольно сильный ансамбль гитаристов. Нотный материал я брал у него со всеми партиями. Всё было расписано на три гитары. Ученики из Перу у меня прекрасно пели дуэтом свои песни на испанском языке. Я быстро обучил их аккомпанементу, причем не «трем аккордам», а по функциям, так называется буквенное обозначение типовых аккордов, что гораздо шире примитивного исполнительства. Стоит ли говорить, что гитарное сопровождение их пения остальными участниками ансамбля вызывало восторг слушателей. Особой популярностью славилось исполнение моими перуанцами песни «Малагэнья соле роса» под аккомпанемент трио гитар, где солирующую партию вел я сам. Мы подражали известному мексиканскому трио и у нас получалось довольно неплохо.

Вышел сухим из воды Испытание верности

Теперь настал момент рассказать об искушениях, с которыми я столкнулся после женитьбы. Людмиле из нашей технологической группы, которая долгое время была моей мечтой, и которая так долго «водила меня за нос», я все же показал свой характер. А было так. После нашей с Зоей свадьбы, на третьем месяце моей семейной жизни, наша группа технологов праздновала день рождения Люды у нее дома. Мы всегда собирались у очередного именинника на застолье и праздновали допоздна это событие. И на этот раз все было, как всегда. Я предупредил жену, что ненадолго задержусь, посижу немножко и вернусь не позднее девяти вечера. Посидели мы хорошо: поздравляли Люду, дарили подарки.

Когда все стали смотреть по телевизору новый сериал «Семнадцать мгновений весны», я засобирался домой. Не тут-то было! Люда вышла провожать меня и стала у двери. Не знаю, что на неё подействовало — возможно, проникновенный тост, в котором я очень откровенно высказал свое сожаление о не получивших продолжения отношений между ею и мной, а может, просто хмель ударил ей в голову, но такого бешенного напора на моё целомудрие, на мою моральную устойчивость — я не ожидал.

— Видишь ключи? Я кладу их вот сюда, — сказала она, показывая на бюст, — теперь достань.

— И ты не боишься, что я полезу к тебе за пазуху?

— А то не лазил?

— Но это было так редко, ты же отбивала мне руки…

— Отбивала потому, что дура была. Я думала, что ты никуда от меня уже не денешься. Я видела, что ты ко мне не ровно дышишь… Уступлю тебе, а я к этому уже приближалась, уступлю, и все закончится только постелью. А я хотела за тебя замуж. Сейчас, понятно, ты женился, поезд ушел. Спасибо тебе за твой подарок, но и я хочу тебе подарить то, о чем ты меня, когда-то просил. Пойдем сейчас в соседнюю комнату, и ты получишь все, что тогда хотел…

Тут она меня обняла и прижалась с такой силой, что застежки её бюстгальтера не выдержали и оборвались. Ключи от двери упали на пол, а я увидел ее обнаженную грудь. Я знал, что у неё она упругая, но это только в результате мимолетного касания через ткань бюстгальтера руками. А когда увидел глазами, то брюки мои стали мне сильно жать в гульфике.

Её жаркий шепот, страсть, с которой она это говорила, не позволяли мне сомневаться в том, что это не провокация. И все же, это было великое испытание моей верности молоденькой жене, которая была уже на втором месяце беременности, а я её просто обожал. Тогда я испытал странное раздвоение личности — когда плоть страстно хочет, а сознание яростно сопротивляется.

— Людочка, нет и еще раз нет! Давай останемся непорочными друзьями…

— Ну, почему же нет? Ты ведь хочешь меня, — шептала она, — указывая на мои ставшие тесными брюки. — А это что?

— А это то, что он дурак, а я уже поумнел…

Простояли мы у двери вплоть окончания серии фильма, когда гости начали звать виновницу торжества к столу. Ключи она мне отдала, и я устремился на улицу.

Я пришел домой не в девять вечера, как обещал, а в одиннадцать. Я так спешил, что решил добираться к дому не городским транспортом с пересадками, а пешком — напрямик, через дворы, минуя улицы, перелезая через какие-то заборы, отбиваясь от собак. Вид у меня был ужасный. Весь в извести, с царапинами на лице от веток деревьев, хлеставших меня и мешавших продвигаться. Заявился с большим опозданием, но мог смело смотреть в глаза своим жене и теще. Они меня ждали и очень переживали: «Не случилось ли со мной какого-нибудь несчастья»? О том, что со мной могло случиться счастье — я промолчал.