С днем рождения, турок! - [7]

— А ты неплохо балакаешь по-немецки. Ты, случаем, не с Балкан?

Он потыкал пальцем в пространство позади себя, где, судя по всему, должны были находиться Балканы.

— Да нет. Я тут пару недель был на Майорке.

— Во как! — Пауза. — Хорошо там, должно быть?

— Хорошо-то хорошо, да опасно: много индейцев.

— Во как! — Он на минуту задумался. — А объясниться с ними можешь?

— Еще как! Я по-ихнему строчу как из пулемета, — ответил я, допил пиво и, не дожидаясь очередного «Во как!», вышел на улицу.

ГЛАВА 3

Сначала мне пришла в голову мысль зайти в отдел уголовной полиции, чтобы получить информацию об убийстве Ахмеда Хамула. Многое ли там мне расскажут? Пожалуй, вряд ли.

До полицейского управления было довольно далеко, а во внутреннем кармане пиджака у меня торчала вторая бутылка пива. Поскольку появляться с бутылкой пива в полицейском управлении нехорошо, я решил открыть ее. Прислонясь к каким-то попавшимся перилам, я выпил ее. Уже совсем рядом с управлением я купил пачку жвачки и вошел в приемную.

Вдоль вытянутого помещения, выкрашенного в желтоватый цвет, шла длинная деревянная стойка, за которой виднелась чья-то голова. Голова, не глядя в мою сторону, спросила:

— Что желаете?

Под потолком монотонно шуршал маленький закоптевший вентилятор. Его шум сливался с отдаленными звуками улицы. Метров пятнадцать я прошел вдоль приемной и, опершись на стойку, сказал:

— Я хотел бы поговорить с комиссаром, расследовавшим дело Ахмеда Хамула.

Маленький человечек с узкой физиономией, склонившийся над бумагами, печатями и пишущей машинкой, взглянул на меня, обратив ко мне красный мясистый прыщавый нос.

— Чье дело? Ахмеда Самула?

— Нет, Ахмеда Хамула, которого недавно укокошили недалеко от вокзала.

— Турка?

Он звучно шмыгнул носом, втягивая соплю.

— Да, турка.

— А, вы тоже…

— Да, я тоже турок. А теперь скажите, к кому мне обратиться.

Он сунул палец в нос, поковырял там, и я почти физически ощутил, как работает его переполненная соплями черепушка. Тип с красным носом стал вилять, что «не знает, как мне помочь, и вообще ему не положено, если все так будут приходить, понимаете…».

— Послушайте, я уполномочен посольством Турции и имею поручение высших инстанций поговорить с комиссаром полиции, который занимался расследованием этого случая. Если вы сейчас же не пошевелитесь, я буду вынужден подать на вас жалобу.

Коротышка недоверчиво посмотрел на меня и снова шмыгнул носом. Вдруг он оживился.

— Ах, так… Тогда, конечно… Э… прошу извинить меня. Откуда мне знать, кто вы — на лбу ведь не написано. Подождите минутку, я должен позвонить, это быстро. Надеюсь, комиссар на месте.

Он ринулся к телефону.

— Алло, это диспетчер? Говорит Нели из приемной… да, выслушайте меня. Кто занимается делом турка Ахмеда Хамула?.. Да, это срочно. Здесь находится представитель посольства. Какого? Турецкого, разумеется… Да, да… я жду…

Он состроил серьезную мину.

— Да-да, алло… Кто? Комиссар криминальной полиции Футт?.. Ах, он находится в своем кабинете?.. Какой номер?.. Сто семнадцать?.. Да, хорошо, большое спасибо.

Он положил трубку и еще раз шмыгнул носом.

— Комиссар криминальной полиции Футт находится в своем кабинете на четвертом этаже. Он ждет вас. Когда выйдете в коридор, через десять метров слева увидите лифт. На четвертом этаже идите направо. Пятая или шестая дверь как раз и будет комната сто семнадцать.

После того как я поблагодарил его, а он еще раз извинился, я покинул приемную. Лифтом я не воспользовался, а пошел пешком, чтобы обдумать, что я скажу господину Футту. Когда-то давно меня учили, что комиссарам полиции палец в рот не клади. По пути мне встретились другие нагруженные бумагами клерки типа Нели. Они мимоходом здоровались друг с другом и спешили дальше. Оказавшись у кабинета с номером 117, я постучался и вошел. Футт, стоя у окна, грел на солнышке свою лысину.

— Добрый день, господин представитель. Я правильно понял?

Кроме металлического письменного стола, двух металлических стульев и четырех шкафов, тоже из металла, в помещении ничего не было. Грязновато-белое однообразие стен нарушалось лишь календарем, на котором была изображена овчарка, готовящаяся к прыжку.

— Добрый день, господин комиссар. Да, я уполномочен турецким посольством ознакомиться с ходом расследования дела Ахмеда Хамула.

Рост Футта составлял, я думаю, около метра девяноста. На лысой голове виднелась вмятина, на подбородке — вертикальный шрам. Розовая рубашка была расстегнута до пупка, а на шее поблескивала золотая цепочка из тех, что выскакивают иногда в качестве специального приза из автоматов с жевательной резинкой. Волосатая мускулистая рука держала сигару, от кончика которой струилась тонкая полоска дыма. Он выглядел как мясник в отпуске.

— Присаживайтесь, что же вы стоите? К сожалению, ничего существенного я не смогу вам сказать: наше расследование пока не дало ощутимых результатов.

Он пожал мне руку. Его ладонь на ощупь напоминала грубую туалетную бумагу. Указав мне жестом на кресло, он уселся напротив меня, открыл лежащую перед ним папку и словно выплюнул второпях мне в лицо вступительную фразу:

— Не знаю, что вас интересует, но могу перечислить вкратце все имеющиеся у нас факты.