С четверга на среду - [4]

Мужчины за столом стали обсуждать театр боевых действий в горах, используя яблоки в качестве танков, огурцы в виде артиллерии, а салат превратился в воздушный десант. Все говорило о том, что вечер надо заканчивать мирными переговорами, и праздничным салютом, да рюмочкой водки на посошок.

Небо зачернило, и звезды с наступлением кромешной темноты становились все крупнее и крупнее. Прохладой ночи веяло с горных вершин.

– Девушки, спойте для нас песню о любви! – попросил Серго на правах гостя.

Девушки легко встали из-за стола и прошли к пианино. Они заиграли в четыре руки. Многоголосная песня зазвучала, как бурная река в ущелье гор. Играли и пели, как умели и могли, но придирчивых музыкальных критиков к молодости не нашлось, все с восторгом внимали пению девушек.

Зазвучала музыка для танцев, каждый офицер расшаркивался перед дамой, как выучились на танцевальных вечерах в военном училище. У молодежи танцы прошли с успехом. И Ирине от отца была присуждена денежная премия за лучший танец вечера. Под окном заиграла гитара, Ирина покраснела, это играл ее местный воздыхатель Георгий. Она шепотом попросила Любу спуститься к нему, и передать, чтобы он пришел завтра на берег моря. Через несколько минут жалобная песня гитары смолкла.

Девочки выглядели, как белоснежные подснежники, привнося кругом дыхание весны. По подснежникам судят, что пришла весна, и этим цветам уже не страшны весенние заморозки.

3

В ущелье гор ручьи быстро собираются в реку в бурный поток, где верхний слой течения разбивается брызгами о скалы, а другой глубокий поток скользит по каменистому дну, неся кипучую энергию воды к морю.

Две девушки в комнате заучивали вступительные экзаменационные билеты. Люба сидела в кресле, а Ирина расположилась с книгами на тахте. На столике стояла ваза с букетом полевых цветов. На расписном подносе лежали фрукты, которые девушки уплетали, как леденцы. Они усердно склонялись над книгами, когда в комнату входила Елена Павловна, строго посматривая, как за воспитанницами пансиона, оставляла очередную порцию фруктов.

– Мы с мамой поедем поступать в университет. Теперь без блата не поступишь, – перевернувшись на спину, произнесла Ирина.

– Ты возьмешь эту вершину. А потом выйдешь замуж. Ты уедешь, а как же Георгий? Ты будешь там, а он здесь, не боишься упустить выгодного жениха. Или за офицера выйдешь замуж?

– Нет, только не за офицера, чтобы снова отправиться на экскурсию по тем же гарнизонам, что и в детстве, для меня это не резон. А что, Георгий? Я думаю, если любит, то подождет.

– Он такой нерешительный, – произнесла Люба, – им можно вертеть туда-сюда, как оловянным солдатиком. Хотя кто знает, выйдешь замуж, и он покажет свой норов, и будешь, как на карауле у печной плиты стоять, честь отдавать. И ни какой музыки, кроме колыбельных песен.

– Не надо о грустном. Мой муж должен быть интеллигентный человек, высокий, стройный, и обязательно музыкальный.

– Где такого видела, в каком журнале? Мужчина должен быть мужественный и сильный. Ты с Георгием целовалась?

Они по-детски засмеялись.

– Несколько раз. Но он только в щечку целует, а мне смешно. Теперь, и в кино так, не целуются.

– Что ты? Я со стыда умру от поцелуя.

Они услышали приближающиеся шаги к их комнате, и как разбуженный улей пчел, стали бубнить, выражая всем своим видом, что поглощены изучением наук. Елена Павловна внесла поднос с кофейником, печением и очищенными грецкими орехами. Втроем присели у журнального столика, взяли чашки с горячим кофе, и по взрослому повели разговор о подготовке к вступительным экзаменам в университет.

За день перед отлетом в город на Неве, в самый мистический северный город страны, Ирина попрощалась с песчаным пляжем Крыма, оставляя следы на песке. Она усвоила, что тут мечтается, а там сбываются желания, и, пока, это был её секрет.

Она вернулась в свою бывшую детскую комнату, в её сказочный будуар, обняла подушку и прижала к щеке. Потом посмотрела в окно. В отражении стекла проступила силуэтом ее тонкая талия, худенькие плечи и широкая улыбка. Она зажмурила глаза, и представила рядом с собой Георгия, его взгляд, но услышала другой голос, который позвал ее издалека. Ирина открыла глаза, сзади неё стоял в новой форме отец, молодцеватый мужчина. Гладко выбритый подбородок, с терпким запахом мужского одеколона. Он подставил щеку, и она его поцеловала, потом прижалась к нему, и шепотом сказала: «Спасибо! За то, что ты рядом, даже, когда, ты, на боевом дежурстве». Она подумала, что вот, и прощай родительское гнездышко, и другого детства больше не повторится никогда в ее жизни.

В аэропорту они еще раз попрощались с напутствиями: «Ведите себя пристойно… Достойно… За мной будет приглядывать весь гарнизон… Цветы обязательно поливать вечером… Звоните…»

Самолет вывернул на взлетную полосу, набрав скорость, и подъемную силу, медленно оторвался от земли, и взмыл за облака. Ирина весь полет смотрела в иллюминатор. Елена Павловна, утомленная от сборов, крепко спала в кресле самолета, пропустив полетный завтрак.

4

Над тяжелыми водами Невы стаей пролетали крикливые чайки. Ирина часто гуляла по аллеям университетского городка. Она больше года прожила в городе самостоятельно, где суета ускоряет время жизни. После неудачной попытки поступить в желанный университет, она ощутила, что и другие планы на жизнь изменились, она почувствовала себя несчастной, с ее тонкой душой из позапрошлого века, и в такие мгновения ей становилось обидно до слез. Потом Ирина находила нужные мысли: «Хорошая я или плохая, такая, какая есть». В минуты одиночества приезжала в центр города, и в кафе, смешивалась с беспокойной молодежью, где ощущение одиночества рассеивалось окончательно. И она, как и они, поэты, сочиняла стихи. На миг влюбившись, счастливые, забывали о поэзии, а через месяц снова обнаруживались в этом кафе. Ирину иногда провожали случайные спутники до метро, обещая встретиться в ближайшее время, и исчезали навсегда, а она, как Золушка, была счастлива этим вечером.