С чего начинается Родина - [14]

Нелегко защитить дипломный проект перед государственной комиссией. Полагаю, однако, что на заводе доказать свое право считаться инженером куда сложнее. Ведь только здесь можно получить настоящую аттестацию. Это волновало и беспокоило. Как меня примут опытные рабочие и мастера? О высоком начальстве не думалось. Трудиться прежде всего придется непосредственно рядом с рабочими и мастерами. Небезразлично было, куда направят. Доверят ли самостоятельную работу? И вот я в приемной дирекции завода. Директору доложено обо мне. Хороший порядок существовал в то время: каждого молодого специалиста обязательно принимал директор завода или главный инженер, причем принимал не формально, а знакомился с ним по-настоящему. Возможно, это оттого, что тогда было еще мало инженеров и руководители завода находили время побеседовать с каждым молодым специалистом, выявить его желания, посоветовать, куда пойти на работу, и лишь после этого дать назначение.

Директор завода Дмитрий Ефимович Березин, лет сорока пяти, в косоворотке, со строгими серыми глазами и мускулистыми руками. Я знал, что он из рабочих, не имеет специального образования, является выдвиженцем — «красным директором», как тогда называли таких руководителей. Дмитрий Ефимович встал из-за стола мне навстречу, подал руку, предложил сесть и стал расспрашивать, откуда я прибыл, что закончил, куда хочу пойти работать. Быстро пробежал глазами мое направление и сказал, что завод развивается и специалисты требуются во всех цехах.

Когда я заявил о своем желании пойти работать в чугунолитейный цех, глаза у директора потеплели. Он был явно обрадован. Директор сказал, что сам когда-то работал литейщиком и одобряет мой выбор. Коротко рассказал о будущем завода и, в связи с этим, о задачах литейного производства. Тут же позвонил начальнику чугунолитейного цеха и спросил, нужен ли ему инженер.

Через несколько минут, от радости не чувствуя ног, я выходил из директорского кабинета с направлением в «чугунку», как ласково называли этот цех на заводе. Итак, с горячим сердцем в горячий цех!

На заводе было два чугунолитейных цеха. Один из них очень старый — действующий, другой новый — полностью еще не пущенный. Старый цех, как говорится, врос в землю. Тесный, темный, с тихоходными маломощными кранами, неудобными сушильными печами, вагранками с ручной завалкой, ручной формовкой, с ручным производством стержней. Ни одной машины для форм и тем более стержней. Везде и всюду ручной труд. Вентиляция практически отсутствовала. Но мастерство людей, работавших в этом цехе, позволяло отливать сложнейшие детали: блоки цилиндров дизелей длиной 4—5 м с толщиной стенки 7—8 мм, фундаментные рамы, крышки цилиндров, втулки, элементы топливной аппаратуры и др. Сложность дизельного и компрессорного литья общеизвестна, но паровозный цилиндр тоже не простая деталь для литейщиков.

В стране развернулась героическая эпопея индустриализации народного хозяйства. В соответствии с народнохозяйственным планом на Коломенском заводе создавались новые машины, более мощные и совершенные. Неутомимо работали конструкторы завода. Требовались все более сложные и крупные отливки из самых прочных материалов. Старый литейный цех уже не мог справиться с этими задачами. Словом, старому цеху приходил конец.

По мере готовности в новый цех переселялись рабочие, мастера и инженеры, специалисты старой и новой школы. К моему удивлению, отнюдь не все охотно оставляли старый цех, особенно пожилые рабочие. За 15—20 лет работы люди привыкают к рабочему месту, к самой обстановке. Трудно расстаться даже со знакомым голосом цехового гудка. Тем не менее, перейдя в новый цех, рабочие быстро осваивались с новым расположением печей, кранов, сигналов, привыкали к новым рабочим местам. В тот период на Коломенском заводе трудились старое и новое поколения. Люди громадного практического опыта, но не имевшие достаточного образования, работали плечом к плечу с людьми, прошедшими подготовку в советской высшей школе, но не обладавшими еще столь драгоценным опытом. Однако и те и другие горели энтузиазмом созидания. Строительство и освоение нового цеха было поистине делом всего заводского коллектива. Естественно, что работники чугунолитейного цеха были в этом деле самыми активными участниками.

В новом литейном цехе мне все пришлось по душе: планировка, масштабы производства и новое, доселе невиданное оборудование. По тому времени этот цех считался крупнейшим цехом подобного характера литья в Европе. Его мощность вместе с производством тюбингов достигла 60 тыс. т литья в год. Уже через несколько лет после пуска в цехе работало 1600 человек.

Значительная часть оборудования была приобретена в Германии, США, Англии. Мне оно было знакомо по учебникам и каталогам, с которыми приходилось иметь дело в институте, а также на новых заводах, где посчастливилось быть на практике. Учебники по литейному оборудованию того времени базировались главным образом на иностранном опыте. Книги наполнялись фотографиями, схемами и текстами из иностранных каталогов и проспектов. Они были предельно кратки, зачастую не совсем ясны. Кроме того, изучать машину только по схемам и фотографиям без натуры трудно, а осваивать просто невозможно. Поэтому, когда я увидел на Коломенском заводе многие новые литейные машины, для меня это было истинной радостью. С большим интересом я изучал оборудование, часть из которого еще не была смонтирована или налажена. Особое впечатление производили огромные формовочные машины для крупного литья, пескомет и камера для гидравлической очистки больших отливок от земли. Под давлением 70 атмосфер вода преображалась. Струя воды приобретала режущие свойства, производительность труда обрубщиков повышалась, по крайней мере, в десяток раз. Поворотный стол, приспособленный практически для любого развеса деталей, мощный грязевой насос, насосно-аккумуляторная станция, огромные отстойники для шлама и многое другое поражало воображение молодого специалиста.