С чего начинается Родина - [10]

Переход границы протекал так. На открытой площадке была установлена полотняная палатка с навесом от солнца. В палатке поставлен стол и два стула.

Мы по одному проходили, останавливаясь на минуту-две около стола, за которым сидели незнакомые нам чиновники и сверяли данные о каждом, внимательно рассматривая фотографии в паспортах.

В городе Эдирне мы пересели в турецкие поезда и направились в Стамбул. Там нас встречали представители советского посольства. Почти всех прибывших членов советской колонии разместили на советском теплоходе «Сванетия», который здесь стоял на якоре. Забота и внимание экипажа, сотрудников посольства несколько сгладили тяжелые дорожные и лагерные переживания. Мы вновь почувствовали себя полноправными гражданами Советской Отчизны.

Наконец-то мы могли узнать о положении на фронтах. Каждый вечер, пока были на корабле, собирались у радиорубки и жадно слушали последние известия из Советского Союза. Военные сводки были малоутешительными. Каждый из нас в ту пору мысленно представлял бескрайние просторы, уже занятые врагом, разрушенные города, сожженные села и задавал себе вопрос: почему же наша Красная Армия, в могуществе которой мы никогда не сомневались, мало того — сами помогали ковать ее мощь, почему же она сразу не отразит натиск врага?

Этот вопрос задавал себе, вероятно, каждый гражданин Советского Союза. Он мучил и меня. Времени на теплоходе было достаточно для того, чтобы переворошить прошлое. Как и многие советские люди, я знал, что наша страна, ее экономика и Вооруженные Силы задолго до начала войны усиленно готовились на случай всяких неожиданностей и чьих-либо военных авантюр. Лично я это ощутил во время своей службы в Красной Армии в довоенный период. Вспомнились совсем недавние годы.

В конце 1935 года, уже после окончания института и нескольких месяцев работы на заводе, мне довелось служить в Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА), которой командовал легендарный советский полководец Василий Константинович Блюхер. Находилась наша часть (корпусная танковая школа) в Забайкалье. Места там изумительной красоты. Сопки, покрытые лесом и кустарником, обширные степи, прорезанные быстрыми полноводными реками. Несколько раз доводилось бывать у озера Байкал. Такого великолепия природы мне, уроженцу Рязанщины, нигде еще не доводилось видеть.

Танковые части в то время быстро развивались. Военнослужащие сами строили парки и другие служебные помещения. Сил никто не щадил: ни командиры, ни политработники, ни бойцы.

Все красноармейцы с увлечением осваивали новую технику, с воодушевлением обучались военному делу, гордились боевыми машинами, вооружением, мастерством нашей социалистической промышленности, созданной в годы индустриализации страны. Сложность всего комплекса военного оборудования требовала грамотных людей, и они пришли в Красную Армию. Трактористы, водители автомобилей, слесари, станочники, электрики, сборщики машин и другие представители рабочего класса и крестьянства быстро овладевали военной техникой: танками, артиллерией и всеми премудростями военного дела. Это свидетельствовало о больших переменах, которые произошли в жизни страны. Неузнаваемо изменился состав Красной Армии, ее заполнили грамотные парни, в их числе были молодые специалисты — техники, инженеры и другие представители интеллигенции. Каждый с достоинством носил звание танкиста, бойца Красной Армии.

Армейская жизнь шла высоким темпом. Каждая минута была расписана. Мне нравились строгая дисциплина и порядок. Утренняя зарядка на свежем воздухе при 40—50-градусном морозе, без гимнастерок. Солдатский завтрак, а затем занятия в парке боевых машин, изучение оружия, бронемашин и танков. После обеда — строевая подготовка, политические занятия и т. д. Даже частые тревоги, главным образом в ночные часы, меня не удручали, хотя они требовали больших усилий от человека при работе с оружием. Надо было взять пулемет, заряженные диски к нему, добежать до парка, который находился почти в трех километрах от казармы, завести танк и выполнять все, что поставлено в качестве задачи командиром, объявившим тревогу.

По боевой тревоге проверялся также личный вещевой мешок. Там должно быть все необходимое для длительного отрыва от казармы. Уже кажется, все приготовил, застегнул, приладил, но все равно волнуешься: проверять будет командир батальона Василий Алексеевич Копцов. Стройный, высокий, с хорошей выправкой, типичной для кадрового военного, Копцов свое дело знал безукоризненно. К тому же он являлся прекрасным стрелком из пистолета, винтовки, пулемета и танковой пушки. Отлично водил бронемашину и танк.

При проверке готовности по тревоге или в ином случае Копцов всегда замечал любую оплошность или ошибку: не взял бритву, забыл иголку с ниткой, неправильно обулся. На последнее обстоятельство, кстати сказать, обращалось особое внимание. Правильно навертывать портянки мы научились не сразу, а от этого зависело многое, в частности дойдешь ли до цели или выйдешь из строя преждевременно. Сколько с этими портянками было разных казусов! Бывало горько и смешно.