Ржавое золото - [40]

Нет, это очень добрый, очень мудрый дракон, на Востоке живут именно такие. Подружиться бы с ним…

И тут…

— Приветствую тебя, человек! — раздался низкий голос. Говорил он на местном наречии.

— Приветствую тебя! — тут же отозвался Теофил, вглядываясь в пещерный мрак.

— Не бойся меня, человек! Я не причиню тебе вреда.

— Не бойся и ты меня, незнакомец, — ответил Фредерик твердо, но дискантом.

И тут из-за поворота, оттуда, где ход упирался в стену, выступил дракон! В пещере была тьма, скажите вы, как же видел его Доминик? Но дракон светился! Каждая чешуйка исполинского тела переливалась золотом, серебром, алмазами! Янтарем горели огромные глаза…

Теофил тихо вскрикнул и прижался к стене.

— Человек, не бойся, — повторило чудище, и его голосе Фредерик опознал печаль.

— Я не б-боюсь, — заверил Доминик хрипло. — Садись, поешь. — Запустил руку в котомку и вытащил кусок козлятины.

— Благодарю. Ты не убежал, не оскорбил, предложил свою пищу! — произнес Ленивый Дракон с явственным удовольствием и присел, как сурок, сложив на груди передние лапы.

— Мы оба — путники в этом мире, надо делиться теплом и пищей, — рассудительно и даже несколько наставительно изрек Теофил, хотя сердце его колотилось так, что дрожали кончики воротника.

— Ты теплый, человек, грейся. — Дракон не дохнул пламенем, но в метре от Фредерика вспыхнул костер. Вернее, странное лиловое пламя заплясало над голым камнем, но потянуло приятным теплом.

— Бери, — Фредерик снова предложил козлятину.

— Благодарю, но мне достаточно твоего внимания, это моя пища.

— Ты заслуживаешь внимания. Ты… Необычен.

— Теперь — да. В свое время я был одним из многих.

Замолчали. Дракон сидел совершенно неподвижно, как умеют застывать змеи и ящерицы, только лиловые блики плясали на его чешуе. Доминик машинально грыз мясо и тайком разглядывал хозяина пещеры. Дракон, правда, бескрылый. И голова не очень-то драконистая: выпуклый лоб, слишком близко для пресмыкающегося поставленные глаза, выразительные, грустные глаза. Пасть… нет, рот, ибо у него небольшой рот с мягкими губами, а зубы густые, не острые, а скорее напоминают человеческие. И не лапы у него, а руки. Пусть чешуйчатые, сплошь покрыты мелкими чешуйками, но ловкие, с длинными подвижными пальцами и заканчиваются не когтями, а аккуратными плоскими ногтями. Эта рука, способна и писать…

Теофил безотчетно протянул свою руку ладонью кверху, а дракон протянул свою. Его ладонь была прохладной и шершавой.

«О, Господи! Да это же дьявол! По душу мою явился! Это он меня сюда заманил, дорогу мне запутал! — вдруг завопил во Фредерике истерический голос. — Изыди, нечистый, заклинаю тебя именем Спасителя!»

Но Доминик до боли прикусил губу и даже не выдернул руку из пожатия Ленивого Дракона.

Таким образом, Теофил с честью выдержал первое испытание. Собственно, это было отнюдь не первое и даже не второе-третье испытание. Первым зачелся тот момент, когда Фредерик впервые подумал о Ленивом Драконе хорошо, пожелал с ним по-доброму встретиться и поговорить. Ведь до сих пор люди набрасывались с бранью и угрозами или попросту удирали. Единственный контакт установился в Древнем Египте и даже был отражен в произведении «Потерпевший кораблекрушение», где наш знакомец упомянут как Повелитель Пунта, страны благовоний, но и тогда до маломальского приличного взаимопонимания дело не дошло. И уже первые мысли о беседе и дружбе буквально подкормили чешуйчатого затворника!

Ну, больше в тот вечер ничего не произошло, никаких бесед не состоялось, ибо Доминик очень захотел спать. Что поделаешь, юность так хрупка, нашему герою едва исполнилось пятнадцать лет.

Глава 16

— Эй, дедуля, ты о чем? По-моему, это совсем посторонняя история, а мы рассказываем о Рене де Спеле, помнишь?

— Молодой человек, если вы не знаете всей этой истории, то не стоит заявлять об этом громогласно. Кстати, сколько у вас ребер? Я насчитал пятнадцать! Вы что же, решили изобразить клетку для канарейки? Моей лаборатории, в ореховом шкафу, стоит отличный, атлетического сложения скелет. Прошу вас, приведите свой облик в соответствии с человеческой анатомией. Право же, неприлично относиться так к рабочей форме! Представляю гримасу герцогини Гортензии. Ступайте! А я продолжу.

* * *

Остаток ночи, действительно, провели в пути, но двигались к определенной цели. Белокурая ведьмочка (в миру ее звали Виолой) заявила, что неподалеку, в Оленьей долине, расположен охотничий домик ее отца, вполне подходящий для отдыха. Отдых требовался всем, а Контанелю было совершенно необходимо серьезное лечение — после приступа чихания он вообще впал в забытье.

Виола предложила вызвать Белую Карету, но де Спеле хмуро покачал головой:

— Живую душу в призрачной карете не увезешь. Разве что с ее согласия, да и то…

— Но у бедняжки душа и так едва в теле держится! — вмешалась Матильда. — Не трогайте вы его уже!

Пришлось де Спеле вновь взять Контика на руки. Правда, по прибытии на место им занялась Матильда. И утром виконт проснулся, выпил лекарство, хотя от еды отказался и был очень слаб.

Де Спеле, буркнув, что пойдет на охоту, исчез. Виола уселась у окна за вышивание, а Матильда слонялась по комнате, раздумывая, куда бы пристроить самосогревающий плащ призрака — еще пожара наделает! Озноб у Контанеля сменился жаром, ему теперь требовался холодный компресс. Наконец, Тильда накинула плащ себе на плечи — уж там беды не натворит.