«Общепризнано, что женщина в нашей стране является таким же двигателем общественного прогресса, как и мужчина».
«С грохотом разверзлось небо, то есть потолок операционной, и сверху хлынули потоки кипятка. К счастью, операция закончилась до аварии, иначе больной мог погибнуть. Восемь лет назад здесь сделали капитальный ремонт. Но так плохо, что корпус и года не продержался: протекла крыша, с потолка и стен обвалилась штукатурка».
«Как сообщила агентство „Синьхуа“, тибетские сепаратисты спровоцировали вчера беспорядки в Лхассе. В результате одиннадцать человек убито и более ста получило ранения».
«Он прекратил писать, не хотел делать больно ни мне, ни себе. Он поставил меня в тупик, ведь меня убьет одиночество! Не знаю, чем вы сможете мне помочь, но посоветуйте хоть что-нибудь!»
«Щербенко обманул. Деньги взял, а Суворову бросил одну в чужом селе, в старой халупе».
«Подберите прическу под свой стиль. Все остальное вторично».
«Иран объявил вчера о полном разрыве дипломатических отношений с Великобританией».
«В общей сложности сошло с рельсов двадцать четыре вагона и два электровоза».
«Силы уходят: воды принести, хлеба купить — проблема. На рубль старухе продуктов — рубль себе „за труды“».
(Из газетной хроники)
Вечер и ночь.
— Где ты был?
— В лесу.
(Кинофильм «Золушка», сценарий Е.Шварца)
Лес содрогнулся от рева. Взвились в воздух стаи испуганных птиц. Расположившееся было на поляне стадо кабанов с шумом ринулось в заросли. Еще несколько минут трещали сучья, качались задетые беглецами ветки, осыпалась роса.
Огромная голова с широко расставленными глазами, лягушачьим ртов и вывороченными ноздрями медленно опустилась в кустарник.
Марта легонько тряхнула оцепеневшую девушку:
— Очнись!
В лице у Ольги не было ни кровинки.
— Что это? — шепотом спросила она.
Вместо ответа бабка Марта попятилась и потащила девушку за собой. На цыпочках они обогнули опасное место, а потом побежали, взявшись за руки, как две подружки. Бежали до тех пор, пока Марта не упала на землю, задохнувшись от бега и хохота. Ольга стояла рядом и недоумевала, глядя, как по лицу бабки катятся слезы, как она машет руками не в силах остановиться. Наконец Ольга присела на корточки и подала платок. Марта вытерла слезы, разогнала смешливые морщинки у глаз и сказала совершенно серьезно!
— Мы отдавили бедняге хвост.
Марта все время шла впереди, вернее, пробиралась, потому что нормально идти по бурелому невозможно. Она обходила толстые стволы, взбиралась на более тонкие, иногда застывала, балансируя, на каком-нибудь замшелом «буме», выбирая, куда поставить ногу. В высокой траве таилось немало сюрпризов: груды сушняка, пни, а порою и ямы из-под корней поверженных великанов.
Хотя Ольга и старалась повторять все движения бабки, это не всегда ей удавалось: то нога соскользнет с осклизлого древесного тела, то сухие сучки зацепят одежду, то небрежно отведенная ветка, вырываясь, хлестнет по лицу. Один раз Ольга испуганно вскрикнула, провалившись по колено в трухлявую внутренность пустотелого ствола.
— Я думала, там нора, — пожаловалась она в ответ на укоризненный взгляд спутницы.
Когда они вышли к болоту, солнце начало клониться к закату.
— Не думала, что придется тут бродить в темноте, — вздохнула Марта, глядя на расползающиеся по небу тучи.
Ольга ничего не сказала, только набросила на голову капюшон и «молнию» в куртке втянула под самое горло.
Солнце провалилось в тучи, и сразу стало темно, как в погребе. Пришлось доставать из рюкзаков фонари и разыскивать пару крепких палок для прощупывания дороги.
— Смотри внимательно, куда ступаешь, — поучала Марта. — Через болото гать проложена, но давненько…
Грязь чавкала под ногами, в ней, освещаемой лучами двух мощных фонарей, копошились крошечные твари, извивались, прыгали, шевелили многочисленными лапками. Однажды прямо возле потрясенной Ольги из-под полусгнившей жердины показалось подобие человеческой кисти, черной, с растопыренными пальцами. Оно поднялось из грязи и застыло, чуть покачиваясь и шевеля «пальцами», как будто подманивая к себе.
Ольга обмерла, не в силах выдавить из себя ни звука, но тут же подскочившая Марта изо всех сил пнула это черное сапогом, и оно с гнусным писком повалилось обратно в грязь.
— Не обращай внимания, — посоветовала бабка, перекладывая в другую руку жердь, служившую ей посохом. — Если еще раз пристанет, придется доставать соль, они соль очень не любят. От одной щепотки разбегаются.
Когда болото осталось позади, и начал моросить мелкий дождь, Марта вдруг заколебалась.
— Плохо, что небо затянуто, — сказала она, обшаривая лучом мокрые стволы деревьев. — Тропа совсем заросла.
Ольге показалось, что какая-то тень отпрянула за ближайшее дерево, но тут фонарь осветил большого мохнатого сенбернара, дружелюбно помахивающего хвостом.
— Ну, слава Богу! — обрадовалась Марта. — Смотритель догадался проводника выслать!
— Там кто-то прячется, — вполголоса сказала Ольга и придвинулась поближе к бабке.
— Где?
Марта повернула фонарь, и в его луч попало страшное бородатое лицо, на котором красным светом горели вытаращенные глаза. Только мгновение смотрело оно на женщин, потом резко отпрянуло. Затрещали сучья, басом залаял пес.