Рыжик - [59]

Когда я поняла, что человек, от которого целиком и полностью зависела моя жизнь, сейчас уйдет, мне стало по-настоящему страшно… Мне не хотелось его отпускать. Единственным моим желанием в тот момент было, чтобы он оставался рядом со мной до тех пор, пока я не начну считать… Но я понимала, что отвлекать его не в моих интересах. Он дал мне слово. Этого было более, чем достаточно.

– Professor Brolsh…

– Yes, Julia…

– I have your word[47].

P.S. Это были последние слова моей прошлой жизни, поэтому я написала их в «оригинале». Я вспомнила Геночку, вспомнила родителей, вспомнила Бога… и начала считать.

9 июля 2003 года, ночь…

Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю.

Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости.

Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами – это потеря шестидесяти секунд света.

Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят.

И как бы я наслаждался шоколадным мороженым!

Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу.

Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах, как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедетти, и песнь Серра была бы моей лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их шипов и алый поцелуй их лепестков.

Боже мой, если бы у меня было немного жизни… Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью. Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить: напротив, они стареют потому, что перестают любить!

Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать.

Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения.

Я ведь тоже многому научился у вас, люди.

Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске.

Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец крошечным кулачком, он хватает его навсегда.

Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь для того, чтобы помочь ему встать на ноги.

Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я умираю.

Габриэль Гарсиа Маркес[48]

Я умираю… я умираю… я умираю… По крайней мере, завтра все это кончится. Если в жизни и существуют решающие моменты, то для меня этот момент наступит завтра… «Момент» – это так мало… момент – это секунда… момент – это даже минута… момент – это такое счастье… Как я хочу, чтобы в моей жизни еще были моменты: любые, разные… только пусть они будут… Боже мой, как все нелепо… неужели вот так вот все и заканчивается? Как это произойдет, если что-то пойдет не так? Я что, просто закрою глаза? Я что, больше не увижу море? Не выйду на теннисный корт? А как же бананово-клубничный сок? Он ведь такой вкусный… Господи, пожалуйста, я просто хочу глоток бананово-клубничного сока… еще один глоток.

Что мне запомнилось? Какой был самый счастливый день в моей жизни? Черт возьми… почему перед глазами столько картинок? Моя первая победа на турнире… моя первая тренировка по теннису… мой первый поцелуй… первая выкуренная сигарета… учеба в Лондоне… теплый песок Майами… желтый цвет подсолнухов… любимые огненно-красные ботинки… осень в Нью-Йорке… несколько настоящих друзей… голуби на площади Сан-Марко… Почти все дни были счастливыми… просто потому, что они были… для меня они «были»… Что я успела увидеть за свои семнадцать лет… что я успела прочувствовать… сколько раз меня предавали… сколько поступков я не совершила… сколько важных слов я не сказала… когда мне так хотелось это сделать? Почему я не сказала? Чего я боялась? Почему я не поступала так, как мне хотелось, как подсказывало мне сердце… почему? Это же так глупо… бояться быть непонятой… какая к черту разница?

Боже мой… какие красивые фонтаны в Барселоне… как пахнет лондонский дождь… как было жарко в Риме и как меня раздражали экскурсии… Как же хочется еще раз попасть на экскурсию в Риме… в пятидесятиградусную жару… А Париж… как я люблю Париж… мой безумный Париж… если бы ты знал, как мне не хочется стать частью этого выражения: «Увидеть Париж и умереть»… Я так не хочу… Я хочу видеть тебя снова и снова… Мой Париж… я бы сейчас съела круассан… самый вкусный в мире круассан…

Боже мой, я не умею молиться… я не знаю, как это делается… я просто прошу тебя… подари мне еще хоть капельку жизни… позволь мне еще раз увидеть Солнце… я больше не буду расстраиваться по поводу того, что Солнце осыпает меня веснушками… я буду обожать свои веснушки, боготворить их… клянусь… только дай мне еще раз увидеть Солнце…

А мои родители… что с ними будет? Они не вынесут этого второй раз… не поступай так с ними, прошу Тебя. Это не честно. Тебе решать, но это чертовски не честно… Моя мама… сколько всего ей пришлось пережить… как она держится… как легко она согласилась отдать за меня свою жизнь… она ведь сначала даже не поняла, что это частичная трансплантация… и сразу подписала эти бумажки… Моя мама… моя любимая мама…