Рыжие волосы, зеленые глаза - [33]

Ей пришлось провести несколько дней в больнице, а когда ее выписали, она отправилась на кладбище, чтобы прочесть молитву над могилой родных и положить цветы на надгробный камень. У нее не было сил плакать.

Марии сказали, что на похороны, состоявшиеся, пока она была еще в больнице, в глубоком шоке, в город приезжал Мистраль. Он уехал в тот же день, ему надо было срочно возвращаться на работу.

У нее не сохранилось никаких воспоминаний о происшедшем. Она знала лишь, что осталась одна-одинешенька и теперь могла рассчитывать лишь на собственные силы. Надо было как-то жить дальше.

Сегодня

1

Год 1972-й запомнился жителям Каннучето не историческими визитами американского президента Ричарда Никсона в Пекин и в Москву и не тринадцатью миллионами голосов, завоеванных демохристианской партией на парламентских выборах. Его вспоминали как черный год, когда взрыв газового баллона уничтожил в ночь под Рождество всю семью Гвиди. Даже в годы войны в жизни деревушки не случалось такой страшной трагедии. Только Мария чудом уцелела в этой бессмысленной бойне, но несчастье наложило неизгладимый отпечаток на всю ее жизнь.

Прошло более двадцати лет, но и теперь Мария вспоминала о далекой трагедии, не смыкая глаз у постели Мистраля в госпитале в Милане. Она чуть не подпрыгнула, когда чья-то рука коснулась ее плеча. Подняв голову, она узнала доктора Спаду.

— Ах, это ты! — воскликнула Мария, облегченно переводя дух.

— Тебе пора уходить, — сказал врач с улыбкой, но не допускающим возражений тоном, твердо вознамерившись заставить ее немного отдохнуть. Он говорил тихо, словно боясь потревожить сон Мистраля.

— Чем я могу ему повредить, если останусь? — робко возразила Мария.

— Ты можешь повредить себе самой. К тому же больничный распорядок этого не разрешает, — солгал Маттео Спада, чтобы убедить ее покинуть палату.

Мария кивнула с покорным вздохом. Врач помог ей подняться со стула.

Как только они вышли в коридор, Мария, крепко ухватившись за руку друга, спросила:

— Когда он очнется?

— Послушай, Мария, Мистраль в коме. К счастью, все симптомы, которые нам удалось выявить, указывают на то, что его состояние может стабилизироваться. Другими словами, развитие болезни идет в благоприятном направлении. Но делать прогнозы еще слишком рано.

— Ну хоть самые приблизительные, — не отставала она.

— Я хочу, чтобы ты точно знала, как обстоят дела, — ответил доктор Спада. — Когда он проснется, ты это сразу заметишь. Он откроет глаза и начнет стонать.

Мария попыталась взбунтоваться.

— Если ты не позволишь мне остаться с ним, — заявила она, — я этого никогда не узнаю.

— Еще слишком рано, поверь мне. Он может очнуться через пару дней, а может и через неделю. Но только не сейчас. И не надо уповать на чудо. Ты меня понимаешь?

Мария покорно кивнула, хотя то, о чем говорил Маттео, лежало за пределами ее разумения. Она вела себя точно так же, когда была маленькой и родители пытались заставить ее рассуждать по-взрослому, разделить их точку зрения. Она соглашалась, оставаясь при своем мнении. На лице врача она заметила признаки глубокой усталости. Узнав, что с момента аварии в Монце Маттео так и не сомкнул глаз, она ласково провела рукой по его щеке.

— Давай вернемся в гостиницу, — предложила она. — Наверняка Флоретта сняла номер и для тебя.

Не воспользовавшись главным выходом, осажденным толпой репортеров и телеоператоров, они прошли по усыпанной гравием дорожке вдоль старинной каменной ограды и через калитку вышли на оживленную, забитую машинами улицу. Такси найти не удалось, и они торопливо направились в гостиницу пешком.

Марии казалось, что она видит дурной сон и никак не может от него очнуться.

— Который час? — спросила она у Маттео, потеряв счет времени.

— Час приема лекарств. У меня давление, — напомнил он, ведя ее к небольшому бару на проспекте Порта-Романа. Маттео было уже за пятьдесят, он страдал гипертонией. Неудачный эпизод с женитьбой на прекрасной Розильде, слишком молодой, темпераментной и необузданной для него, закончился двадцать лет назад. Это был жестокий удар, от которого ему нелегко было оправиться.

В баре вкусно пахло свежеприготовленной пиццей. Мария опять ощутила болезненный спазм в желудке, к горлу подкатила тошнота.

— Где туалет? — пробормотала она, зажимая рот ладонью.

Маттео довел ее, поддерживая под руку, до уборной и подождал за дверью на случай, если ей понадобится помощь. Он услышал, как ее вырвало. Накануне в госпитале у Марии уже был приступ рвоты, но тогда он приписал это воздействию стресса. Теперь же ему пришло в голову, что тут замешаны другие, возможно, более серьезные причины, и он мысленно дал себе слово в ближайшие же дни подвергнуть ее настоящему серьезному обследованию. Мария вышла из туалета белая как бумага.

— В чем дело? — спросил Маттео, подставляя ей стул.

— Не знаю. Во всяком случае, все уже прошло. Мне лучше, — сказала она.

— Я заказал тебе горячего лимонада.

— Я его терпеть не могу, — поморщилась Мария, содрогнувшись от отвращения, которое испытывала еще ребенком, когда мать заставляла ее пить лимонадный пунш. — Но раз ты считаешь, что это пойдет на пользу, я выпью.